Поводырь - Евгений Щепетнов

Похоронили тело Эльги без почестей, но и не бросили гнить в степи — просто закопали в сухую землю на три локтя. Рабам пришлось хорошенько потрудиться, чтобы выдолбить узкую могилу. Когда тело Эльги опускали в землю, «Барби» расплакалась, что вызвало неподдельный интерес у тех, кто видел это погребение. Пришлось Скарле цыкнуть на свою подчиненную, и та сразу же натянула на себя обычную маску бесстрастности.

Эльга теперь играла роль Барбары, чье сознание улетучилось в неизвестные миры. Самое главное, на что рассчитывала Скарла, и что на самом деле случилось — Эльга вместе с телом получила и подчиненность Нью-Барби. То есть — если сознание, личность Барби была подчинена Альгису, а с его подачи и Скарле, то теперь Эльга так же подчинена своему хозяину и тем, кому он передал свои права. И это очень облегчало задачу Скарлы. Какую задачу? А такую: ей нельзя было выдать слишком много информации Хессару. Эльга должна была изображать Барби, которая очнулась и стала жить, но забыла практически все, что с ней происходило до этих пор. И слава Создателю, что Скарла успела первыми короткими фразами привести Барбару-Эльгу к подчинению, а самое главное — направить ее по нужному пути. То есть не дать разоблачить ту же Скарлу, невольно завравшуюся по самую макушку. А Хессар терпеть не мог, когда ему врут. Врунов он просто казнил.

— Ну что, тетушка, нравится? Как тебе это? — Хессар похлопал Скарлу по плечу, и она вздрогнула. Рука его была тяжелой и горячей, лицо красное от возбуждения, глаза горят, а в уголке рта белый клочок пены. Скарла внутренне содрогнулась — Собиратель на самом деле был слегка не в своем уме. А может и не слегка…

— Красиво — улыбнулась Скарла, кивнула на строй шаманов — А какой смысл так сложно уничтожать эту крепость? Здесь мало чести! Добрый клинок — вот спутник настоящего воина!

— Ха ха ха! — Хессар расхохотался, и довольно помотал головой — Узнаю тетушку! Мало чести!

Успокоившись, вытер глаза тыльной стороной ладони, и продолжая наблюдать за «раскачиванием» шаманов, с усмешкой сказал:

— Ты отстала от жизни, тетушка. Честь не в том, чтобы размахивая мечом забраться на стены крепости, и потом сдохнуть, проткнутым копьем имперского мягкотелого слизня. Честь в том, чтобы победить, чтобы как можно больше отправить на тот свет твоих врагов! И для этого любые средства хороши! И мне плевать на то, что кто-то скажет, будто в использовании шаманов против врага мало чести. Главное — результат. А сейчас мы тренируемся перед тем, как пойдем на Империю. Там крепости гораздо больше и сильнее, так пусть пока снесут эту, и мы посмотрим, что они могут. Ага, началось! Смотри, тетушка!

Передний маг что-то выкрикнул, все застыли на месте, и…Скарла увидела, как задрожал, заструился воздух перед стрелой, созданной из шаманов, как он стал непрозрачным. А затем…затем произошло ужасное. Стена крепости, довольно-таки высокая, сложенная из огромных камней просто разлетелась в щебень! Не стало ни башен по углам, ни зубьев, за которыми прятались стрелки — туча песка, щебня, пыли и кровавого мяса поднялась к небу и величественно зависла, будто поддерживаемая невидимой рукой. А затем рухнула, погребая под собой, калеча, убивая, размалывая в труху все, на что упали эти самые крепостные камни. Крыши казарм, домов, конюшни, с бьющимися в них несчастными лошадьми, все было завалено и разбито, и мало кто из защитников крепости остался в живых. Теперь лишь осталось войти в крепость и добить тех, кто раненый и оглушенный все еще был жив — на их несчастье, и на радость победителям.

Хессар хохотал — дико, взахлеб, тыча пальцем в сторону крепости. Он приседал, хлопал себя по ляжкам, оглядывался на Скарлу и снова хохотал — огромный, мускулистый…больной ребенок. И Скарла с ужасом представила — что ждет империю, когда в нее войдет этот кровавый маньяк.

Но это было еще не все. Отсмеявшись, Хессар подозвал одного из телохранителей и что-то ему сказал. Тот вскочил на лошадь и помчался туда, где возле готовых к бою спешившихся бойцов виднелись султаны десятников, сотников и тысячников.

— Скоро повеселимся, тетушка! Сегодня будет пир по поводу захвата первой крепости, и я приказал как можно больше имперцев захватить в плен. Я сегодня намерен насладиться муками этих мягкотелых имперцев. Сегодня будет хорошее представление! Я думаю, тебе это доставит удовольствие, ведь ты так долго была у них в рабстве! А что слаще для раба, как не зрелище умирающего на колу бывшего хозяина?

Хессар подумал и добавил:

— А может предоставить тебе возможность отличиться в искусстве пыток? Снимешь кожу с живого имперца, или вспорешь ему живот, прибьешь кишки к колу и заставишь бегать вокруг него кругами! Представляешь, как это весело?

Скарла представляла. И ничего веселого в этом не находила. Пытки ради пыток, убийства ради убийств — как это может быть веселым? Только ненормальный человек наслаждается пытками! Только больной убивает ради удовольствия! В конце концов — это же ресурс, это деньги. Зачем убивать человека, если кто-то может дать за него выкуп? Опять же — его можно использовать в качестве раба. А что толку от того, что ты посадишь пленного на кол, и будешь смотреть как он стонет и корчится в предсмертных муках? Где тут удовольствие, где тут выгода?

Но говорить об этом Собирателю она ничего не стала. Ни слова, ни полслова. Скарла уже знала, как быстро он переходит от смеха и умиротворения в состояние абсолютного, бездумного бешенства. Он убил своего телохранителя только за то, что тот не расслышал его слова и не ответил на приказ Собирателя. Задумался, понимаешь ли. За то и лишился жизни. Страшно лишился. Хессар сунул его головой в кипящую баранью похлебку и держал так, пока несчастный не отдал душу Создателю. А потом приказал выбросить труп в степь на съедение степным шакалам.

Скарла была согласна, что парню следовало быть внимательнее на посту, но если он и заслужил смерть, так не таким же образом! Ну отрубил ему голову, и все. Или приказал вогнать кинжал в сердце. Или можно было всего лишь хорошенько высечь. Но варить живьем в кипятке своего преданного слугу, соратника? Это уже слишком.

Кстати, он потом спокойно ел эту похлебку, как будто в ней только что не варился человек. И приказал налить миску Скарле, которая сосредоточенно изобразила, будто ест эту смертную похлебку. Только бы не злить опасного племянничка.

В живых осталось десять пограничников — все раненные, все помятые. Кого-то вытащили из-под обломков, зажатых упавшими бревнами и камнями. Кого-то оглушило, и его подобрали в бессознательном состоянии. Тяжелораненых не было, похоже их добили на месте, чтобы не тащить в лагерь на себе.

Скарла смотрела на ряд окровавленных, перепачканных в пыли пограничников, и на душе у нее разливалась тоска. Она представила родной замок, в котором провела практически всю свою сознательную жизнь, представила знакомых бойцов, которые вот так будут стоять перед Хессаром, понимая, что жизнь их кончилась, и что впереди нет ничего кроме страшных мук и бесславного конца. И Скарла знала — так оно все и будет. Потому что перед такой силой, перед такой мощью не устоит ничто на всем белом свете.