Летние секреты - Барбара Фритти

— Тайлер? — Голос Кейт вернул его к действительности. — Что вы сказали?

— Ничего.

— Вы не можете так поступить. Если начали, так закончите.

— Вы так поступаете все время, — заметил он.

— Расскажите что-нибудь о себе, — попросила Кейт. — Укажите хотя бы одну причину, почему я не должна прямо сейчас выйти за дверь, а вы провожали бы меня взглядом.

Он не мог позволить ей уйти и не хотел смотреть ей в спину. Он должен сказать ей что-то, но что?

— Забудьте об этом, — резко бросила Кейт, протягивая руку к сумочке. — Я думаю, мне пора домой.

— Все в порядке. Вы победили. Положите сумочку обратно.

Она заколебалась.

— Положу, как только начнете рассказывать.

— Итак, вы ждете от меня личную информацию, — кивнул Тайлер. — А что вы хотите узнать?

— Если вы скрытничаете, я не удивлюсь, что вы женаты или у вас серьезные отношения.

— Теперь мы квиты? — спросил Тайлер, имея в виду недоверие друг другу.

— Стоп, стоп, стоп, — сказала Кейт, накинув ремешок сумочки на плечо.

— Хорошо, — уступил он. — Что вас интересует?

— Начните с чего-нибудь незатейливого, простого. Расскажи о своем детстве, своей семье.

— Моя семья — совсем не простое дело.

— Расскажите о ней. Считайте, что это способ завоевать мое доверие. Это должно вас вдохновить.

Тайлер мысленно прикидывал, что и сколько он может ей сказать. Черт возьми, судя по тому, как идут дела, она, вероятно, не поверит ему в любом случае.

— Хорошо. Я родился в Сан-Антонио, — начал он.

— Техас. Я догадалась по вашему произношению.

— Я жил там до двенадцати лет. До того времени, когда мои родители развелись.

— Это, должно быть, очень трудно пережить, — сочувственно заметила Кейт.

— Да, но потом стало еще хуже. Через несколько недель после развода отец забрал меня из школы и сказал, что мама больше не хочет меня видеть. Она не может работать, имея двух мальчиков на руках, а поскольку мой брат младше, я должен остаться с ним. У меня не было смены одежды, не было даже зубной щетки. И шанса попрощаться с мамой и братом.

У Тайлера все сжалось в груди при этом воспоминании — Марк ждет его на крыльце, надеясь, что они поиграют в догонялки или попинают футбольный мяч, или он просто походит хвостиком за старшим братом. После развода мать начала бегать на свидания. У Марка остался только он, старший брат Тайлер. И вот, в тот день, Тайлер не пришел домой, и с младшим братом заниматься стало некому.

— О господи, — сочувственно выдохнула Кейт. — Это ужасно.

Ему было неловко выглядеть жалким в ее глазах. И Тайлер корил себя за то, что рассказал ей такое, о чем никогда никому не говорил. Он не понимал, зачем сделал это и почему. Он мог бы рассказать что-нибудь другое. Она не узнала бы, правда это или нет.

— Ваша мама, должно быть, пыталась вас найти, — предположила Кейт. — Куда же вы с отцом поехали?

— Мы колесили по всей стране. Бесконечные номера мотелей, апартаменты, города, похожие друг на друга. Я не сразу понял, что мы скрываемся, заметаем следы. Мой отец показывал письма от мамы и брата. Они признавались в искренней любви ко мне, обещали, что когда-нибудь мы соединимся, но сейчас нам лучше пожить отдельно. Я тупо верил в подлинность писем. Потом пришли письма и открытки, в которых сообщалось о переезде мамы с братом в новый дом, с подробным описанием этого дома. Я все это доверчиво проглотил.

— Тайлер, а что вам оставалось? Ваш отец, кажется, очень умный и изощренный человек. А вы были еще ребенком. Как можно было не верить ему?

— Если был бы умнее, я нашел бы способ позвонить домой. Вначале я просто злился и не хотел звонить. Если я им не нужен, то и они мне тоже. Но со временем я начал колебаться, заговорил с отцом, что хочу навестить их. Вот когда мой папа вытащил туза.

— Что это было?

— Он рассказал мне о пожаре. Сказал, что дома больше нет. Моя мать и брат погибли. И мы с ним остались одни на свете. Вы знаете, что еще он сделал? Он сочинил некролог. Вот какой он был изворотливый и, видимо, больной. Я купился на это, — признался Тайлер с отвращением. — Я оказался идиотом. Оглядываюсь назад и вижу, столько было возможностей понять происходившее. — Он сомневался, что когда-нибудь сумеет простить себя за наивную доверчивость. — Во всяком случае, маме удалось разыскать нас через шесть лет. Мне уже исполнилось восемнадцать. Я уже не нуждался в матери. И хотя она обрадовалась мне, зачем ей еще один сын, уже взрослый и ставший чужим? Она вышла замуж, моего брата официально усыновил отчим. Мать родила девочку. Жизнь переехала всех нас.

— Страшная история. — Кейт бросила на него испытующий взгляд. — Вы не сочинили ее?

— Я говорю правду.

— Об этом, — уточнила она.

— Об этом, — согласился Тайлер.

Кейт откинулась на спинку стула.

— Даже не знаю, что сказать.

— Ничего и не говорите. Я рассказал вам свою историю потому, что хорошо знаю, каково жить с отцом, готовым на все ради обретения чего-то, страстно желаемого.

— Мой папа выглядит святым по сравнению с вашим. Где ваша мама сейчас?

— В Далласе.

— А отец?

— Он умер несколько лет назад. — Тайлер взял чашку кофе, жалея о своей исповеди. — Интересно, что они кладут в этот кофе. Обычно я не промываю свои кишки ничем похожим.

— Сыворотку, я думаю. Вот почему я привела вас сюда.

Он оценил ее тон, она слегка поддразнивала его. Кейт не смогла бы стать хорошим репортером, но с легкостью стала бы хорошим другом. Впрочем, они не собирались становиться друзьями, напомнил он себе. Это невозможно.

— Мне интересно, вот вы выбрали карьеру, которая заставляет вас постоянно находиться в разъездах, — сказала она. — Кажется, в вашем случае скорее могло возникнуть желание обосноваться на одном месте, пустить корни, восстановить связь с семьей, матерью и братом.

— Это то, что вы хотели? — спросил он, отвечая вопросом на вопрос. — Значит, в море вы все время тосковали по твердой земле под ногами?

— Совершенно верно. Когда я вернулась, то лежала в кровати ночью и чувствовала, как лодка качается подо мной. Только через несколько недель я осознала — под ногами твердая почва и мне комфортно стоять на ней.

— И вы не тоскуете по бурному морю?

Кейт поколебалась, прежде чем ответить.

— Должна признаться, что я не скучаю вовсе.

— Но… — Он осекся.

— Может быть, немного. Я не скучаю по гонкам. Но иногда тоскую по чуду, которое окружало нас в океане. Тоскую по невероятным закатам, удивительной тишине, по особому ощущению, когда ты чувствуешь себя крохотной частицей огромного мира.