Солнце восходит в мае - Алиса Габриэлян

Приложив немало усилий, молодой человек выбрался из толпы танцующих друзей Майи и ввалился в пустующий коридор. Он предположил, что она могла уйти на кухню, но, увидев приоткрытую дверь комнатки с радужными занавесками, зашел туда и застыл у самой двери.

Свесив ноги с диванчика, Мэнди смотрела вперед, туда Кевин уже успел повесить Майину картину. От мысли о том, что девушка смотрит в пустоту, Жене стало грустно, но он не мог отвести глаз от своей новой знакомой. На ее лице была печальная улыбка, и сама девушка была совсем не похожа на виновницу торжества.

Темнело, а в комнате стояла мертвая тишина, и Женино приподнятое настроение сразу спряталось за старенький комод у окна. Молодой человек затаил дыхание, стараясь остаться незамеченным, потому что остаться наедине со слепой девушкой было первым в его списке антижеланий этого вечера. Женя сделал шаг назад, когда услышал собственный голос.

— Почему ты здесь, а не со всеми?

Мэнди повернула голову в сторону двери и улыбнулась, и в ее глазах Женя прочитал: «Уж думала, ты вообще никогда не заговоришь». На ней была ярко-оранжевая футболка и белая юбка. Своей яркостью Мэнди затмевала даже Майю, что вызвало у Жени короткую улыбку.

— Но ты ведь тоже не там, Джо? — произнесла девушка.

— Как ты поняла, что это я?

— Твой голос… Вот и вся загадка.

— Тебе скучно? Ты поэтому ушла?

Женя подошел к диванчику, включил бра, которое загорелось розоватым светом, и сел рядом с Мэнди.

— Я люблю тишину. Иногда хорошо побыть одной. Знаешь, я вообще-то понятия не имею, кто ты такой. Прости, но Майя мне ничего о тебе не говорила, — девушка говорила это с явной неловкостью.

— Мы не так давно знакомы. С воскресенья.

— Хорошо. Майя было у нас только в субботу, — сказала Мэнди с облегчением. — Наверное, сильно ты ей понравился… — добавила она после небольшой паузы.

Тот факт, что Майя может нравиться ему, он отрицал, но что-то в нем дрогнуло от слов Мэнди, и он никак не мог перестать улыбаться.

— С чего ты это взяла? — спросил Женя, пытаясь сделать так, чтобы его голос не звучал слишком довольным.

— Ну, обычно Майя и после месяца знакомства парней не водит…

— Да ладно тебе! Я просто пишу про нее книгу…

— Ну, как знаешь… — проговорила Мэнди, пожимая плечами. — Стоп, ты пишешь о ней книгу?!

На ее лице появилось выражение то ли непонимания, то ли недоверия. В комнате моргнул свет, и Женя забыл, о чем его спросила Мэнди.

— Писатель? Пишешь книгу? — повторила она.

— Да…

— Сколько тебе лет, парень? Я решила, что ты ее ровесник…

— Так и есть.

— Вундеркинд?

— Не думаю.

— А почему о ней?

— Ну, почему бы и не о ней? — вопросом на вопрос ответил Женя, и Мэнди засмеялась. Это разрядило напряженную атмосферу в комнате.

— Да! Ты прав, — проговорила девушка, кивая. — О Майе стоит писать книгу… Она удивительная! Но как ты узнал о ней?

Женя подробно рассказал об их встрече в воскресенье и о том, как она сбила его с ног в прошлую пятницу. Вновь и вновь перед ним всплывало лицо Майи, ее образ, отдаляющийся от него. Женя никак не мог объяснить, почему запомнил каждую деталь в девушке с цветными прядями, но понимал, что никогда не сможет ее забыть.

— Джо, ты запоминаешь всех, кто сбивает тебя с ног? — спросила Мэнди, ухмыляясь.

— Нет! — засмеялся Женя. — Только Майю…

— Интересно.

— Даже очень.

Мэнди заулыбалась, словно увидела, с каким довольным лицом Женя рассказывал свою странную историю знакомства с Майей.

— Слушай, Джо, — проговорила Мэнди, — а ты запоминаешь, какие книги читают все прохожие?

— Нет. Только те, что читает Майя.

— Я так и подумала! — сказала она и засмеялась. — И ведь тебя на самом деле не Джо зовут, да?

— Да! Как ты поняла?

— Узнаю Майю.

— Меня зовут Женя Лозовский!

— Ладно. Тогда я буду называть тебя Женя! — сказала Мэнди, отвернулась от него и снова уставилась на картину, создавая иллюзию того, что может видеть. — Она красивая? — спросила девушка вдруг.

— Что? Кто? — не понял Женя, смотря на Мэнди.

— Картина!

— Которую Майя нарисовала?

— Ага.

— Конечно! Очень красивая!..

— Я люблю живопись… любила… люблю живопись… — Она словно примеряла эти слова на вкус. — Слушай, Женя, ты бы мог описать мне ее?

— Без проблем…

Женя рассказал ей все, как только мог начинающий писатель. Он описал картину во всех деталях, объяснил, какие цвета Майя использовала. Он вдруг сразу вспомнил так много эпитетов, что сам себе удивился, но хотел, чтобы Мэнди поняла картину как можно точнее, поэтому представил себя в роли искусствоведа.

— Мне она нравится! — сделала заключение девушка, и Женя улыбнулся.

Он впервые в жизни слышал, чтобы человеку нравилась картина, которую он не видел. Это казалось ему странным, и, не желая изначально беседовать с Мэнди о ее проблеме, он все-таки заговорил.

— Наверное, это ужасно, когда ты ничего не видишь?

— Конечно! — ответила девушка, ничуть не смутившись. — Это ужасно. То, что я вижу каждый день — это темнота. Просто темнота. Но у меня хорошо развито воображение. Иногда это спасает. Я представляю людей, как они выглядят. Я пытаюсь красить вещи в разные цвета, но это не всегда получается. Это ужасно, но, к счастью, у меня есть сны. Мне снятся яркие-преяркие сны. Я их все запоминаю. Они часть моей жизни. Это спасает. Правда. Иногда я хочу скорее уснуть, чтобы все это увидеть.

— Что тебе снится? Что-то из прошлого?

— Эм, нет. Это странные сны. Например, вчера во сне я шла по зеленой-зеленой траве. Небо было такое голубое, как с детского рисунка, созданного на компьютере, и я не могла оторвать от него глаз. Помню, я куда-то брела. Понятия не имею куда, но там, во сне, я точно это знала. В конечном итоге я оказалась в незнакомом саду с удивительными цветами. Там были герберы, пионы, маки и другие цветы, названий которых я не вспомню. И в этом самом саду росло огромное дерево. Клянусь, это была береза, но на ней… были яблоки. Честное слово, именно так все и было. Я залезла на это дерево, но понятия не имею, каким образом, потому что раньше никогда не умела ползать по деревьям, но… это неважно. Важно то, что я ела самые красные яблоки, сидя на одной из веток березы, и была очень счастлива.

— Это настолько интересно, что об этом можно писать книгу! — искренне поразился Женя.

Мэнди печально улыбнулась и снова устремила взор на картину. Она молчала, и Женя боялся произнести что-либо еще, поэтому слышал лишь музыку из соседней комнаты и чьи-то тихие всхлипывания. Он резко повернул голову налево и увидел в дверном проеме плачущую Майю. Она, вероятно, слышала рассказ Мэнди.