Мой граф де Бюсси - Светлана Дениженко

Возле Собора всегда полно людей… Нет, что-то тут не так! Шико решил пойти на эту встречу вместе с Катрин, поэтому поспешил вернуться. Жаль, что добрая мысль посетила его слишком поздно. Улицы были запружены людьми и протолкнутся сквозь них едва удавалось. Карманникам сейчас – раздолье! То тут, то там горожане оказывались освобожденными от кошельков. Недовольные возгласы и посылы проклятий в толпу неизвестным адресатам только больше подогревали азарт воров. Шико увидел двоих из них, благо, что он не носил деньги на виду. Тем не менее, верхом проехать было бы практически невозможно, если только в карете. Шут очень не любил «сундуки на колесах» и предпочитал совершать путешествия либо верхом, либо на своих двоих, которые никогда его не подводили. Возвращаясь к Лувру, он понял, что выпустил из рук драгоценное время, и наверстать его теперь будет весьма нелегко. Знать бы – в какую сторону ушла Катрин. То, что она отправилась на встречу с Бюсси, в этом Шико не сомневался.

К счастью, мэтр увидел господина ле Одуэна, который принадлежал двору графа, уж это шут знал точно. Он тут же поспешил выяснить, где находится в данный момент де Бюсси.

– Мой господин назначил мне встречу у Турнельского дворца. Через четверть часа, я думаю, он будет на месте.

– Что?! Четверть, всего четверть часа… до… – нет, Шико не хотел, не мог поверить в то, что Катрин осталось жить меньше пятнадцати минут. Он летел, не разбирая дороги, и понял, где граф назначил поединок. Ведь и сам мэтр не раз там фехтовал, защищая честь и достоинство.

– Нет! Бюсси, нет! – выкрикнул он на бегу, но слишком поздно…

Его не услышали, Катрин пошатнулась и упала в траву. Шико рванул к ней, оттолкнул Бюсси в сторону, присел рядом с неподвижным телом.

Повернул её к себе, кровь струилась из рваного камзола, орошая в багровые цвета землю. Шут прислушался, девушка дышала. Значит, оставался шанс, призрачная надежда на чудо.

Шико позвал по имени, она открыла глаза и с такой болью посмотрела на него…

«Как я мог опоздать? Как?!» – клял он себя, желая повернуть время вспять. Жаль, что ничего уже не изменить. – «Катрин, девочка, как же так?» Ведь Шико узнал её почти сразу в том мешковатом, смешном костюме. Она играла с ним, а он не возражал, лишь ждал, когда сломается и расскажет правду. Смелая, добрая, наивная – так не похожа на всех жеманниц Лувра. Как она попала в Париж, откуда? Что за странная судьба выпала этой девочке? Он не знал. Де Шнур – смешное имя, которого просто не существовало ни в одной ветке дворянства, значит, снова её выдумка, но зачем, почему? От кого она скрывалась? Что заставляло её бежать по жизни без оглядки или кто? Он не находил ответов на эти вопросы, а сейчас… сердце сдавило болью… не успел.

Бюсси с недоумением смотрел на Катрин, умирающую на руках Шико, едва осознавая, что только что сделал своими руками.

– Реми! Скорее!

Ле Одуэн протиснулся между ними и осмотрел рану:

– Госпожу можно спасти, только…

– Что?! – одновременно проревели граф и шут, с надеждой уставившись на лекаря.

– Нужен бинт…

Шико не раздумывая, снял с себя камзол и сорвал рубаху, разрывая ее на широкие полосы, вместе с Реми, они занялись Катрин, Бюсси стоял в стороне, нервно поглядывая на них.

– Всё господин Шико, теперь осталось перенести госпожу Катрин в более подобающее место…

– Но куда?

– В тёплую постель.

– Я знаю куда. Недалеко отсюда, в нескольких шагах – мой дом, где я иногда ночую… идемте! – сказал Бюсси и пока Шико одевался, поднял девушку на руки.

По очереди они несли её – бледную и потухшую, без смешных усиков и бородки, парик так же остался там, в траве. Темные волосы, волнами спускались ниже плеч, подчеркивали безжизненность своей хозяйки. Ле Одуэн – убежал за снадобьями и врачебными принадлежностями, а в заплечной мешке, который Шико обнаружил у клена, шумно копошился зверь, по имени Роки – любимец Катрин. Будто бы он чувствовал, что его хозяйка находится между небом и землёй. Пока еще, к счастью, между…

Шико не мог больше ждать в тишине, дурные мысли не давали покоя, и поэтому он вышел прогуляться…

Надо надеяться, но и этого шут тоже не мог… слишком часто она его подводила. Верил Шико давно уже только себе и никогда не думал, что в его сердце сможет вновь поселиться светлое чувство, испытанное когда-то в юности. За него он был жестоко наказан в свое время.

С тех пор как Жан Антуан для всех стал – Шико, он искал способ, чтобы отомстить за унижение и боль… и больше не любил. Теперь лишь отдавался страсти, утолял жажду похоти и не задумывался о том, что кто-то из-за него может страдать или любить его по-настоящему, всем сердцем, всей душой.

Шико не верил в любовь. Стал циником и задирой, добился всего сам и если о чем-то и жалел, так только о том, что не был когда-то готовым к жестокости и боли.

Катрин уже три дня не приходила в себя. Он ждал, но не надеялся…

Арвиль, паж Бюсси, подбежал к нему у выхода из Лувра.

– Господин де Шико, граф просил вам передать, – мальчишка вынул из рукава письмо и протянул шуту. Тот пробежал глазами записку и воспрянул духом. Жива! Очнулась!

– Спасибо, юноша, за добрую весть.

Вздохнув глубоко, Шико с благодарностью взглянул на небо.

«А жизнь бывает – чертовски хороша!» – подумал он и поспешил к себе.

Дни тянулись неторопливо и скучно. Господин ле Одуэн своим присутствием скрашивал мое времяпрепровождение. Порой, читал мне книги, в основном – медицинской и исторической тематики. Это являлось хоть каким-то развлечением. Постепенно возвращалось здоровье. И хотя голова еще сильно кружилась, а при ходьбе я испытывала небольшой дискомфорт – рана уже затянулась.

Реми разрешил делать ежедневные небольшие прогулки. В основном я ограничивалась тем, что спускалась в садик на заднем дворе и наслаждалась покоем и уединением, вдыхая аромат цветов и слушая шелест листвы над головой. Два куста белых роз и пышный клен, под которым – небольшая скамья – все, что имелось в моем саду, но мне и этого было вполне достаточно, чтобы чувствовать себя счастливой. Жизнь налаживалась.

Я подружилась с горничной. Мари оказалась милой женщиной, трудолюбивой и доброй. Мы быстро нашли с ней общий язык. Она заботливо помогала наряжаться в платья, укладывала мои волосы в пышные прически, иногда рассказывала житейские истории. Без нее мне жилось бы в эти дни значительно сложнее.

Господин де Бюсси больше не навещал меня и мне даже казалось, что ему неловко видеться со мной. Я ценила его заботу и была очень признательна за все, что он делал. Граф предоставил мне личного лекаря, снабдил горничной, а сам лишь раз в день, по словам Реми, справлялся у него о моем самочувствии. Это обстоятельство все же немного огорчало. Я чувствовала себя виноватой и очень хотелось побеседовать с графом, чтобы хоть как-то наладить наши с ним отношения. Но, видимо, всему свое время. Я искренне надеялась, что у нас с Бюсси еще будет возможность пообщаться и все обсудить, в том числе и по-поводу его подарка.