Голос за спиной - Александр Конторович

Сухо щёлкнули выстрелы автоматических винтовок – в ответ гулко шарахнули дробовики. Это уже там, где были видны отблески света. Сейчас там морщат «юсеков». Дверь в подъезд приоткрыта, стараюсь тихо в неё просочиться…

Сырость!

Откуда-то явственно пахнуло холодом и сыростью!

Щелчок переключателя – световое пятно шарахается по стенам. И я вижу открытую дверь в подвал. Что интересно – она открылась вместе с частью косяка, и в запорных петлях мирно висит обычный амбарный замок. Запертый…

И что у нас там?

Почему в подвал? Так я не очень-то хочу, чтобы мне кто-то стрельнул в спину. А тем, кто сейчас воюет наверху, несколько не до меня.

Вот она дверь!

Дом – обычная пятиэтажка, без каких-то там глубоких подвалов. И почти около входа я сейчас наблюдаю проём в стене. Оттуда-то и несёт сыростью… Поднимаю с пола кем-то давно оброненную брезентовую рукавицу и торопливо запихиваю в неё три ручные гранаты. Не знаю, какой там прочности стены и потолок… но одновременного взрыва такого количества гранат должно хватить, чтобы его обвалить. Уж навряд ли его укрепляли чугунными тюбингами, как в московском метро! Даже если потолок и не рухнет, то тем, кто там сейчас поблизости, точно поплохеет настолько, что некоторое время им будет не до войны…

Рывок – и отлетает в сторону кольцо.

Взмах – и рукавица улетает в глубину прохода.

Бегом отсюда!

Пулей влетаю на первый этаж и ничком валюсь на пол, зажимая руками уши и открывая рот…

Хрясь!!!

И всё равно мне досталось.

Пол шибанул меня в брюхо так, что на какое-то время аж в глазах потемнело. Во рту появился противный металлический привкус, да и в ушах зазвенело.

Взрывной волной вынесло к чертям свинячьим входную дверь. Хорошо, что я туда не побежал… так бы тяжёлой деревяшкой и придавило нафиг! Как таракана разделочной доской к столу. Поворачиваюсь на спину и сажусь, подтягивая ноги к животу. Херовато нынче бегать… Топот ног – кто-то спешит сверху! Умный человек сразу на взрыв не побежит – сначала подумает. Мол, что это там такое бахнуло? Там всё сразу рвануло, или ещё чего-нибудь можно ожидать? Значит тот, кто сейчас сюда бежит, человек глупый. Или выполняет указание начальства, а оно иногда может отдавать весьма странные приказы. В окулярах прибора появилась фигура странноватых очертаний. Голова у него. Блин, да это же капюшон!

Руки сработали сами собой – пистолет-пулемёт глухо кашлянул. А он существенно тише стреляет, чем «ксюха»! И на таких дистанциях ничуть не хуже. Неведомого гостя откинуло назад, он согнулся в поясе – готов!

А вот теперь – наверх!

Хочу, не хочу – это сейчас мало кого чешет. Надо!

Вот и беги!

Поворот, ещё один, спотыкаюсь о лежащее на площадке тело. И ещё. Все в каких-то плащах, разглядеть не получается. Из дверного проёма сбоку тянет кисловатым запахом взрывчатки – там часовой раньше обитал. Следующая площадка – ничком валяется тело в плаще. А вот у двери квартиры, занимаемой «юсеками», плащеносцы присутствовали уже во вполне живом состоянии. И очень активном – их дробовики и автоматы не смолкали ни на секунду. Из глубины квартиры вяло отстреливались, но, похоже, что уже всё… Отступив на пару шагов назад, забрасываю наверх ещё одну гранату. И тотчас же пригибаюсь, дабы свои же осколки не наказали меня за неосторожность.

Бамс!

Над головой что-то противно визжит – предосторожность оказалась совсем не лишней!

Прыжок – и пистолет-пулемёт выплёвывает остатки патронов.

Меняю магазин…

Во внезапно наступившей тишине слышно, как внутри квартиры тихо звучит капель. Пролили там что-то?

– Живые есть?

– Who are you?

– Do you care? The one who came to your rescue. Do you understand Russian?

– Yes, I do[5].

– Ну, так и выходите сюда. Живых противников тут уже нет.

Шорох, в окулярах ночника появляются отблески – у того, кто сейчас идёт из глубины квартиры, тоже есть аналогичный прибор, работающий в активном режиме.

А серьёзный мужик! Он что, так и спал что ли, не снимая снаряжения? Разгрузка, рюкзак… чего только на нём не навешано!

Он осматривается по сторонам, уважительно качает головой.

– Это вы их так?

– Сами… наверное, совесть замучила…

– What? Conscience? Are you kidding?[6] Вы так… шутить?

Вместо ответа, киваю на квартиру, откуда он только что вышел.

– Там ещё остался кто-то живой?

– Да. Есть трое… the wounded… раненый!

– Отсюда надо уходить! И как можно скорее! Они могут прийти снова.

Мужик кивает. Похоже, что он согласен.

– Да, но я не могу оставить своих comrades… товарищ!

– Но мы их не сможем унести.

«Юсек» потрясает в воздухе радиостанцией.

– Помощь! Я сообщил о нападении! К нам скоро будут здесь помощь!

– Как скоро?

Он на секунду замолкает, потом подносит рацию к лицу.

– Red two, there is a group of six here. I'm asking for a connection![7]

Увы, неведомый «красный два» ничем нас не обрадовал – ранее чем утром к нам никто прийти не сможет. Сколько ни убеждал его мой собеседник, ответ был один – опасно, ночью никто не пойдёт. Мол, укрепитесь, и ждите.

– М-м-да… сочувствую! Трудно тебе будет…

– А вы? Уходить?

– Я и так влез в чужую кухню. Эти, – киваю на тела в плащах, – люди очень злопамятные. И скоро снова придут, чтобы отомстить за своих товарищей. Не хочу быть здесь в этот момент…

Он даже как-то не сразу понимает мои слова, приходится растолковать. В процессе разговора не забываю осматривать лежащие тела, освобождая их от всего, что может мне пригодиться. Не сказать, что бы они были как-то круто упакованы, но кое-что полезное всё же нашлось. Понятно, что у тех же «юсеков» наверняка есть что посмотреть, но я сильно сомневаюсь в том, что моему собеседнику это будет по нраву.

– Нет, мой друг. Я тебе помог, но сидеть тут до утра… это не слишком хорошая идея. Кстати! Ты своих товарищей перевязал?

Мужик совершенно по-русски хлопает себя по лбу и исчезает в дверях. Вот и славно… пока он будет там перевязкой заниматься, я тихонечко и смотаюсь. Только тело часового осмотрю. Ночник-то у него точно есть, это штука дорогая, и толкнуть его можно любому торгашу!