Безопасный уровень - Константин Зубов

В дальнейшем сначала с помощью переписки (посредством бумажных писем, которые отправлялись по почте), потом путем коротких целомудренных встреч он показал ей, что ум, чувство юмора, достаточная скромность и, конечно, перспективность, — все при нем.

Через четыре месяца они стали официально встречаться.

Еще через полгода он сделал Кристине предложение.

Это я видел во сне.

Тихая июньская ночь на берегу Сены. Легкий ветерок едва колышет листья, шерстяной плед лежит в невысокой траве. Корзина с фруктами и двумя бутылками вина. Две свечи.

Кристина сидит, обнимая руками колени. На ней легкий белый сарафан, и она тихо поет его любимый романс. Роберт лежит на спине, закинув руки за голову. На нем белая рубашка, застегнутая слишком высоко, и брюки, выглаженные слишком тщательно. Он смотрит то на звезды, рассыпанные по всему одеялу неба, то на профиль девушки, ее пухлые губы, аккуратный носик, белые волосы, отражающие лунный свет. Его глаза влажные от слез. Она замолкает, и через секунду он стоит на одном колене, в руках бархатная черная коробочка, в ней, переливаясь в свете двух мерцающих огоньков свечей, золотое кольцо. Теперь и на ее глазах слезы.

— Да! — девушка бросается ему в объятья.

Через полгода пышная свадьба. Отец оценил выгоду происходящего и недолго держал сына в холопах, поручая все более серьезные дела. Молодую красивую пару были рады видеть в самых высоких кругах, на самых закрытых вечеринках. Карьера Роберта стремительно развивалась.

Она с огромным успехом выступала, он работал, а каждую секунду свободного времени они проводили вместе. В обнимку часами гуляли по Парижу, болтая о пустяках, ужинали на веранде своего дома, молча любуясь закатом, и, конечно, с неиссякаемым любопытством исследовали тела друг друга по ночам. Кристина почти всегда засыпала первой, а он в полумраке еще долго любовался ее лицом, мягкими изгибами и осторожно гладил светлые волосы. Она почти всегда вставала раньше, готовила завтрак, садилась за рояль и играла. Он обожал моменты, когда в сон, каким бы он ни был, вкрадывались чарующие звуки, неуловимо преображая и наполняя его волшебством. Можно было лежать и наслаждаться, а можно открыть глаза и увидеть ту единственную, ради которой живешь.

Счастье молодых длилось два года. Потом начали сгущаться тучи.

Кристина не могла забеременеть. И с каждым месяцем неудачных попыток это давило все сильнее. Они ходили к лучшим врачам. Он окружал ее заботой, но ничего не выходило.

Через год начались ссоры. На фоне стресса у нее пропал голос.

Это был страшный удар. Он пытался поддержать ее, но девушка все чаще срывалась на нем. Обиды копились, сказывалось отсутствие опыта серьезных отношений. У Роберта до свадьбы было несколько коротких романов. У Кристины он был первым.

Через два года они расстались. Он бросил юридическую контору и, желая сменить обстановку, уехал наемником куда-то. Перед отъездом он встречался с Кристиной.

Этот сон я отчетливо помню.

Они сидят в их доме, в спальне. День. Но из-за черных туч, закрывающих небо, в комнате почти темно. Она на кровати в домашнем халате, а он на полу в верхней одежде, его голова у нее на коленях. По окну стучат капли дождя.

Он торопливо шепчет, боясь не успеть или забыть что-то важное:

— …Мне не нужны другие, Крис, только ты! Я хочу быть только с тобой… Тебя нет рядом всего неделю, а я уже сейчас готов молить о прощении и просить вернуться… Но это неправильно! Ты понимаешь? Это все будет ненадолго. И мы опять поссоримся и снова разбежимся через месяц-другой… А я… Я хочу… искупить… вдоволь испить потерю. Впитать пустоту, которая окружает меня, когда тебя нет рядом, осознать жизнь без тебя не только головой и телом, а, — он сильно бьет себя кулаком по груди, — сердцем. И я хочу, чтобы и ты испытала свое. Я обещаю не прикасаться к другим женщинам, да ты, я уверен, и понимаешь, несмотря на все, что ты мне говорила во время наших ссор, что я исполню свое обещание. Тебе же я не запрещаю НИ-ЧЕ-ГО. Если полюбишь, я буду рад за тебя. Поверь, искренне рад, ты этого достойна. Может, с другим к тебе вернется голос… Может, я действительно занял чье-то место.

Она молчит, только гладит почти черные в полумраке волосы, и слезы текут по ее щекам. Капли дождя барабанят по стеклу.

Три года провал. Ни единого воспоминания о том, что случилось с Робертом за это время, есть только уверенность: своего слова он не нарушил.

Он вернулся совсем другим, майором с многочисленными наградами и, к неудовольствию отца, начал политическую карьеру. Они снова сошлись с Кристиной, на развод она так и не подала и все это время ждала его, преподавая в университете основы вокальной методики. Голос к ней так и не вернулся.

Новые попытки зачать ребенка, и вот оно счастье: тест положительный. Кристина рыдала на руках у едва живого от восторга мужа.

Снова год провал в воспоминаниях.

Ребенка нет.

Вновь темные времена, но они не повторили своих ошибок и прошли через новые беды плечом к плечу. Она была тем, ради чего он жил. Они решили: если не получится завести своих детей, усыновить мальчика и девочку из приюта.

Проходили годы, он занял пост вице-мэра Парижа и начал интересоваться Играми — так они называют наше МультиМировое Устройство. К сожалению, чем дальше, тем больше пробелов в воспоминаниях, нет почти никакой конкретики, в основном эмоции.

Красной нитью продолжали идти отношения с Кристиной, и иногда всплывал страх от все больше открывающейся благодаря высокой должности информации. Все пристальнее Роберт следил за Играми. В определенный момент пришло понимание: для высших сословий, для работяг внешнего мира и, скорее всего, для жителей Великобритании, где располагается президентский дворец и все органы власти, Игры подаются по-разному. Наконец, он осознал всю чудовищность схемы и принципа ММУ. Стал иначе смотреть на сложившуюся иерархическую структуру в собственном обществе и активно выступать за ее изменение.

Потерял должность. Создал оппозиционную партию, требующую открыть доступ на остров и призывающую ввести систему демократических выборов вместо установленной двести лет назад системы закрытого наследования.

Дальше связь в воспоминаниях полностью теряется. Есть только три не согласующиеся, но в то же время плотно связанные сцены, каждую из которых я не раз видел. Их достоверность ввиду противоречивости нам обоим до сих пор не ясна.

В первой я, Роберт, нахожу умирающую Кристину недалеко от пляжа.

Во второй я, Роберт, стою над телом Кристины в темном зале в конусе красного света с пистолетом в руках, а тень, мечущаяся вокруг, кричит: «Это твоя вина!»

И третий.

Снова темный зал. Снова конус света, но вокруг девять огромных кресел, в них девять темных непропорциональных фигур в балахонах с капюшонами, надвинутыми на лица.

— Роберт, за совершенное тобой преступление ты приговариваешься к замещению.