Известность любви не помеха - Ким Лоренс

— Вчера ты была не такой скромницей.

— Ничего не хочу знать о том, что было вчера! Я вообще не понимаю, с чего это ты так доволен! Ты же женишься на Ребекке! — Память понемногу возвращалась, и Хоуп охнула, прижав ладонь к губам. — На следующей неделе! — почти взвизгнула она. — Ах ты, подлый негодяй! И ты еще смеешься! — Неужели нет предела его двуличию?

— Ты так уверена в своей неотразимости?

— Ты хочешь сказать, мы с тобой не?.. Склонив голову набок, он, посмеиваясь, посмотрел на нее.

— Тебе, конечно, это покажется удивительным, но я предпочитаю женщин в здравом уме и трезвой памяти. Тем более храп — это не по мне, — задумчиво добавил он.

Хоуп обдало жаром — она поняла, что краснеет.

— Ну так почему ты сразу не сказал?

— Не хотелось портить тебе удовольствие от праведного гнева. Вчера вечером ты была как котенок, а сегодня — чистый дракон. Чудеса, да и только!

«Котенок»? О чем это он? Хоуп встревожилась.

— А что прикажешь думать? Я проснулась в своей постели, совсем без ничего…

— Почти.

— Ну, если уж ты так любишь точность… А ты откуда знаешь? — Подозрения вдруг снова вернулись к ней.

— Я раздел тебя, когда укладывал в постель. Понимаешь, мне не хотелось, чтобы ты задохнулась. По-моему, в той одежке вообще невозможно дышать.

При мысли о том, что он прикасался к ней, волоски на затылке Хоуп поднялись дыбом.

— Какого черта ты до сих пор тут? Если ты не… — Она поморщилась, услыхав собственный голос — пронзительный, на грани истерики.

— Если я не воспользовался твоим беспомощным состоянием? Нет, Хоуп, тебе приснилось. Я так и знал, что у тебя будут кошмары.

Хоуп похолодела — неужели она спьяну выболтала ему что-нибудь из откровенных снов и фантазий, которые совсем измучили ее в последнее время?

— Ничего подобного! — возмутилась она, и в глазах у нее проступило отчаяние. Неужели ему мало ее унижения?

— Может быть, но выглядишь ты кошмарно. Что ты обычно принимаешь после того, как напьешься?

— Откуда мне знать — в жизни еще не напивалась. — «И больше не буду!» — решила она, пытаясь бодро вскинуть голову, в которой тут же заработала дюжина отбойных молотков. — Правда, была когда-то бутылка сидра, которую мы распили в амбаре — но тогда мне было тринадцать лет.

— А с чего ты вдруг надумала упиться вчера? Хоуп в упор посмотрела на него. Какого ответа он ждет? «Я узнала, что ты женишься на другой, и захотела хоть чем-то заглушить боль. Господи, я ведь наверняка проговорилась!» Она судорожно пыталась соединить обрывки воспоминаний. Ах, если бы только знать, какие неосторожные откровения сорвались у нее с языка!

— А Ребекка не будет ломать голову над тем, куда ты пропал?

— Она знает, где я.

— Должно быть, она тебе доверяет. — Губы у Хоуп задрожали, и она изо всей силы сжала их.

— Я принесу кофе.

— Я хочу пить.

— Обезвоживание. Алкоголь всегда скверно сказывается на балансе жидкости в организме. — Он говорил как человек, не раз испытавший это на собственной шкуре; но Хоуп было не до глубокомысленных выводов.

Прихлебывая обжигающий напиток, она с наслаждением вдыхала горьковатый аромат.

— Наверное, я должна извиниться за свое поведение?

Она постаралась произнести это по возможности беспечно. В голове уже прояснилось, и стало понятно, что теперь Алекс уж точно никогда ее не полюбит. Вчера она сорвалась, и ей не хотелось даже думать, что она могла ему наговорить.

— Ты была само очарование. Не считая пения, разумеется.

Хоуп всмотрелась ему в лицо, пытаясь разобраться, не лукавит ли он. Скорее всего, он слишком тактичен и просто не хочет снова вгонять ее в краску. Кстати, раньше Алекс никогда не отличался подобной деликатностью, неожиданно сообразила она.

— Я никогда не пою — в школьном хоре мне велели только открывать рот, чтобы не портить впечатления.

— Мудрые у тебя были учителя.

— А что случилось с Джоном? Почему не он привез меня домой?

— Он предвидел скандал и сбежал. Хоуп хорошо знала Джонатана — скорее всего, именно так он и поступил.

— А что случилось со скандалом?

— Я его предотвратил.

— Ну, если за это мне поручится еще кто-нибудь, я, так и быть, скажу тебе «спасибо».

Алекс не решился сесть на неудобный хромированный стул и присел на корточки.

— Скажи-ка мне вот что: почему твоему агенту ни за что нельзя в тебя влюбляться?

— С чего ты взял? — Она изумленно взглянула на него.

— Ты что-то такое сама сказала, — небрежно бросил он.

— Когда-то мой первый агент, Хью… наши отношения как-то незаметно перестали быть сугубо деловыми. Сначала все было хорошо, но потом он…

— Влюбился в тебя?

Хоуп кивнула, вспоминая, каким потрясением оказалась для нее просьба Хью выйти за него замуж — с условием перебраться на Восточное побережье.

— Все тогда так запуталось…

— А ты его не любила?

Она печально в(глянула на него.

— Он потом обвинил меня в том, что я использовала его. Может быть — мне было всего девятнадцать лет, и я впервые оказалась совсем одна. Он очень помог мне тогда.

— Другие бы сказали, что это он использовал тебя.

— Нет-нет, ничего подобного. Он был мне другом — может быть, когда-нибудь мы снова станем друзьями.

Судя по выражению лица Алекса, эта мысль его совсем не обрадовала.

— Ты всегда защищаешь своих друзей?

— Если надо — да.

— Хоуп… — напряженно начал он и опустился на колени, — мне надо тебе кое-что сказать… Но Хоуп было не до него.

— Меня сейчас стошнит! — заявила она и вскочила. Зажав рукой рот, она кинулась в ванную, не замечая, с какой досадой Алекс посмотрел ей вслед.

Когда она вернулась, бледная и несчастная, в комнате было полным-полно народу — или по крайней мере так ей показалось. Ее глаза быстро отыскали Миранду, стоявшую возле Алекса. На подруге были полупрозрачные шаровары в так называемом «гаремном» стиле и расшитый бисером топик, открывавший почти все ребра. Дополнял наряд кокетливый тюрбан из газового шарфа.

— Ужас! — с интонациями трагической актрисы заявила она. — Террористы взорвали бомбу в нашем отеле. Кошмар! Шум, пыль, полиция — нам пришлось уехать раньше. Я пригласила всех перекусить — и представляешь, что обнаружила? У нас нет ни крошки съестного! Я уже отрядила ребят за провизией. Что тебе оставить?

— Я поела, — поспешно отозвалась Хоуп. — Никто не пострадал?