Самый лучший пионер: Том второй - Павел Смолин

— Устал? — заподозрил неладное Вадим.

— Жрать охота, но вы не переживайте — я отсюда в ресторан поеду, так что все нормально. Но мне бы маме позвонить.

— Пойдем, позвонишь, — открыл он дверь первого же попавшегося, оказавшегося пустым, но оснащенным телефоном, кабинета.

— Сегодня одни рояли, — вздохнул я и набрал номер.

Вадим деликатно покинул кабинет и прикрыл за собой дверь, я кратко отчитался родительнице об успехах, предупредил, что буду поздно и положил трубку. В коридоре воссоединился с привалившимся к стене мужиком, и мы отправились дальше.

— Я вроде ваш голос в эфире слышал, — заметил я.

— Польщен! — улыбнулся мужик. — Меня можно услышать в утренней музыкальной передаче.

— Значит вас, я в это время обычно и слушаю, — уверился я. — А что за интервью? Не согласовано же?

— А зачем согласовывать? Мы же не сразу в эфир тебя пустим — сначала монтаж, потом редактора послушают… — он осекся. — Просто отвечай на вопросы и не волнуйся: если что не так — вырежем.

— Первый раз в радио участвую! — радостно признался я.

— Только слово «жрать» не говори. И вообще… — попросил Вадим.

— Пользоваться только литературной частью русского языка, — прервал я его. — Не глупый, понимаю. А можно будет приветы передать?

— Только коротко, — пояснил сопровождающий.

— А еще мне куча писем от читателей и слушателей пришла — при всем желании на каждое ответить не смогу, можно на эту тему пару слов сказать?

— Можно, — одобрил Вадим. — Но если в эфир не пойдет — не обессудь.

— Главное — попробовать, — кивнул я.

Прошли в студию, оснащенную горой оборудования и парой микрофонов. Вадим вручил мне наушники, надел такие же, уселись напротив друг друга.

— Готов?

— Всегда готов! — отрапортовал я.

Ведущий щелкнул кнопкой и бодро протарахтел:

— Доброе утро, уважаемые радиослушатели! С вами я, ведущий Вадим Панов и мой сегодняшний гость — стремительно взлетающая звезда всесоюзного масштаба, писатель, поэт и композитор Сергей Ткачев.

— Доброе утро! — послушно представился в ответ на взгляд Вадима. — Пользуясь случаем, передаю приветы всем родным, близким и знакомым. А еще — хотел бы поблагодарить старших товарищей, которые взяли надо мной шефство — без их помощи я бы так и писал «в стол».

— Талантам у нас везде дорога, — заметил Вадим.

— Талантливым себя не считаю, к творчеству подхожу как про производству — берем тему, берем сырье в виде нот и текста, перемешиваем — вуаля, новая песня готова! — пояснил я. — Поэтому у меня никогда не бывает так называемых «творческих кризисов» — творчества-то нет, поэтому в любую минуту готов приниматься за что-то новое.

— Мне удалось встретить Сережу на студии Гостелерадио, — поделился инсайдом Вадим. — Ты прибыл сюда заниматься «производством»?

— Да, записываем пластинку-гигант Эдуарду Николаевичу Хилю. Они с Людмилой Георгиевной Зыкиной и Муслимом Магомедовичем первыми меня заметили, поэтому и песен для них я сочинил побольше. В дальнейшем буду отдавать по паре песен в одни руки — не потому что зазнался, а потому что у нас в стране много замечательных композиторов, и будет нечестно, если все будут петь одного Ткачева.

— А звучит так, будто зазнался, и у тебя за дверью очередь из всенародно любимых певцов, — хохотнул Вадим.

— Ничего подобного, но вчера и сегодня мой домашний телефон не замолкал — наши мэтры звонили и спрашивали насчет песен. Мне такое отношение жутко приятно, но ничего не могу сделать — я же тоже человек, и мои возможности не безграничны.

— А письма пишут? — задал ведущий наводящий вопрос.

— Очень много — как только мой адрес разместили в «Юности», мне прислали восемь мешков писем. Спасибо вам большое, товарищи — я с огромным удовольствием их читаю. Осилил уже больше трети, но, увы, всем ответить не смогу чисто физически — я посчитал: если тратить три минуты на письмо — а меньше смысла нет — ответы только на уже полученное займут три полных недели. Простите, товарищи, я не могу потратить столько времени, и нам всем будет лучше, если за это время я напишу еще песен или сразу книгу. Но на некоторые письма ответ я уже написал и отправил, а еще приходят такие, где товарищи просят о помощи — это странно, я же не милиционер и не работник КГБ, но все такие письма разложил по категориям — те, где не смогу помочь человеку сам, отнесу прямиком в МВД и КГБ — пусть проверяют сигнал.

— Это какие, например? — уточнил ведущий.

— Это, например, где кумовство и взяточничество на местах, — не стал скрывать я. — Если человек настолько отчаялся, что ищет управы на перерожденцев у пионера-писателя, значит там все очень плохо, и нужно направлять внезапную проверку из центра. Уверен, часть сигналов будет ложной, но в этом случае служивые товарищи будут спокойно заниматься своей работой дальше.

— Каждый должен проявлять гражданскую сознательность, — нейтрально ответил Вадим и перешел к вопросу более актуальному. — Скажи, Сережа, у тебя много песен на самые разные темы, и, слушая их, ни за что не поверишь, что такое мог сочинить четырнадцатилетний пионер.

— Мне все время такое говорят, — покивал я. — И я людей прекрасно понимаю — сам бы ни в жизнь не поверил, поэтому не обижаюсь. Мы провели серию опытов, где я сочинял песни и книги под присмотром доверенных товарищей, которые подтвердили, что я все сделал сам, без посторонней помощи и шпаргалок. Мне ведь не обязательно попадать в те же ситуации и переживать тот же опыт, что и персонажам — у меня хорошее воображение и высокий уровень эмпатии, поэтому я просто представляю себе героев и начинаю думать — чем они могли бы заниматься, какие эмоции испытывать и о чем друг другу петь. Так и получается итоговый результат в виде художественного произведения потребной жанровой принадлежности. Песни мне нравятся больше всего!

— Что ж, звучит не сложно. Кто желает попробовать, товарищи? Я, пожалуй, пас! — заявил Вадим и спросил. — Скажи, Сережа, а что тебя волнует не как писателя и композитора, а как советского школьника?

— Как и всех моих знакомых ребят — совершенно чудовищное вторжение США во