Возлюбленная одинокого императора - Юлия Цезарь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Амелия старалась идти немного позади. Может, инстинкты не позволяли хищнику идти за спиной. Она могла и банально не помнить дорогу, или просто привыкла быть в роли ведомой в этом замке.
Хотя, может, всё и сразу.
Шла она с той же опущенной головой, сжав пальчики в замке. Да и Император был немногословен. Это правда было хорошо. Сейчас образовалась именно привычка к тому, что она теперь часто будет идти подле него. Или лишь вечерами на ужин? Если так, то голова Амелии вновь начинала болеть от вопроса: «Какой тогда был смысл?».
Когда они добрались до комнаты, Император открыл перед ней дверь, но им в ноги тут же бросился возмущенный котенок, громко мяукал и тёрся о ноги в первую очередь Императора, что заставило Амелию нахмуриться. Неужели он не понимает, кто может причинить ему вред?!
И правда испугавшись за Льюиса, Амелия опустилась к нему и подняла на руки голодного зверька. Сегодня-то с ним никто миской не делился!
— Я буду с Вами честна, милорд, — повернулась Амелия к Императору всем корпусом, поглаживая котенка. — Я не получила удовольствия, обедая с Вами. Но… — медленно, будто нарочно тянула время, Амелия подняла на Императора испуганные глазки и невольно прижалась спиной к стене. Он был так высок и сейчас так близок… — Но я ожидала, что будет всё намного хуже.
— Я не ожидаю, что начну Вам нравиться сразу, — не меняя тона, произнес Император, но в глубине его глаз опять проскочило недовольство. Осторожно погладив кота за ушами, чтобы не напугать и не прикоснуться к Амелии, он поднял на неё взгляд. — Ценю Вашу честность. Надеюсь, со временем Ваше мнение изменится.
Он сделал от нее шаг и убрал руки от кота, видя, как она все сильнее вжимается в стену. Другого ожидать пока и не стоило. Тяжело вздохнув, он жестом руки предложил ей войти в комнату, но сам остался в дверях, не собираясь проходить.
— До завтра, леди Амелия, — попрощался Император.
Амелия поклонилась перед ним, как и полагалось на прощание, после чего вошла в комнату, и дверь за ней закрылось. Что-то подсказывало, что это был не только ключ. Император продолжал думать, что она рискнет сбежать? Что ж, теперь такого даже в мыслях не было.
— Прости, малыш, — погладила она своего котенка. — От меня пахнет уткой, а ты остался без ужина.
Котенок возмущенно мяукнул и спрыгнул с рук, бросив обиженный взгляд. Амелия села на кровати и накрыла лицо ладонями, думая, что сейчас начнется новый приступ истерики, ведь там она сидела как на иголках. Но… даже кома в горле не было.
Она полностью смирилась.
***
На протяжении нескольких дней все было спокойно. Император выполнил просьбу Амелии и организовал место для кота, но не обошёлся простыми миской и подстилкой — слуги доставили в комнату целый дворец для питомца с тремя уровнями, когтеточкой и игрушками.
Каждый вечер он также продолжал приглашать Амелию на ужин. Их сопровождали такие же неловкие беседы, но Императору казалось, что лёд тронулся. Однако сегодняшний ужин отличался от предыдущих: на стол подали любимые сладости Амелии, о которых она говорила. А ещё ближе к завершению трапезы Император спросил:
— А что ещё Вы умеете, кроме музыки? Можете заполнять несложные бумаги и работать с ними?
— Вы меня оскорбить хотите, милорд? — улыбнулась Амелия ему в ответ.
Чем больше проходило времени, тем спокойнее она к нему относилась. Вчера начала улыбаться при нём, и сегодня это продолжалось, что говорило, что дело не только в хорошем настроении. В разговоре Амелия также делала осторожные шаги, стараясь увидеть границы дозволенного. Он готов был выполнять её маленькие просьбы, но сначала она боялась, что он обязательно за них что-то затребует. Но этого не было. Да и медленно вместе со злостью и обидой в душе проскальзывало такое чувство, как благодарность. Он к ней не прикасался, не был настойчивым, хотя он ранее уже говорил о своих намерениях. Амелия поняла, что перед ней сидел взрослый мужчина, который умел строить планы, имел тактический ум, а главное, терпеливость, которая, порой, брала верх в самых ожесточенных войнах.
— Я всё-таки ученица школы Знаний, — добавила она, уже черт знает какой лакомый кусочек беря со стола. К ужину совсем не притронулась, а вот к сладостям… Казалось, на губах уже образовалась красивая тонкая медовая пленка, сверкающая в свете канделябров. — Нас учили обращаться с документами и ценными бумагами. Многое я могу понять. Но к чему этот вопрос?
— Ах, точно, прошу прощения за мою грубость, — улыбнулся ей в ответ Император. Он немного затормозил при взгляде на ее губы и, облизнув свои, заставил себя отвлечься на мясо в тарелке. — Должно быть, Вам скучно сидеть все время в комнате в компании одного лишь Льюиса. Я хочу предложить работу секретарем. Будете разбирать некоторые входящие письма, заполнять бумаги, следить за расписанием и организовывать внутренние встречи. Что думаете, справитесь?
Амелия опустила голову и задумалась. На самом деле, это верно, что ей было ужасно скучно в комнате, когда больше не было надобности тратить время на слезы и жалость к себе. Но что-то в этом предложении ей не давало покоя.
Она подняла взгляд на Императора и приподняла уголки губ, скорее из вежливости.
— Право, мне всё труднее сидеть взаперти. Но я боюсь, господин, в чем-нибудь ошибиться или сделать что-то не то, — призналась она и после некоторого молчания добавила, отводя взгляд и пряча улыбку. — Что-то мне подсказывает, что в гневе вы страшны. И того я боюсь сильнее — попасть под горячую руку.
— Думаю, вы справитесь, — Император ей улыбнулся, как бы говоря, чтобы она не беспокоилась. — Вы быстро разберетесь, а если что-то непонятно, в любой момент можете спросить у меня. Уж из-за бумажек я ругаться не буду. К тому же все действительно важные документы приходят либо запечатанные магией, либо лично ко мне.
Он протер губы салфеткой, снова бросая взгляд на Амелию, а точнее на ее сладкий ротик. И все же иногда ему было трудно держать себя в руках, но обещал самому себе, что будет осторожен и внимателен в этом вопросе. Поднявшись из-за стола, он подошёл ближе к Амелии и, слегка облокотившись бедром о стол, спросил:
— Вы правда любите эти сладости. Приказать подать их к ужину и завтра? — он кивнул на почти пустое блюдо и снова повернул лицо с улыбкой
