Дикарь - Мари Князева

- И что же, вы были счастливы в браке?

Признаться, эта тема занимала меня совершенно искренне.

- Какое-то время, - невесело кивнула женщина. - Потом всё испортилось. Знаете, чужой менталитет - потёмки. Я как могла сохраняла брак, но увы... Когда у мужа начался кризис среднего возраста, он нашёл себе девочку помоложе, - она достала из маленькой сумочки белый платочек и принялась аккуратно промакивать им уголки глаз.

- Давно это случилось?

- Несколько лет назад.

- Но вы остались жить там?

- В Польше, да. Здесь меня никто не ждал.

Странно, с чего бы?

- У вас есть дети от второго брака?

- Дочь. Клара. Чудесная девочка. Ей двадцать два, она учится в Варшаве. Я даже хотела взять её с собой - ну, познакомить с Тимурчиком...

- Хорошо, что не взяли.

Это могло иметь непредсказуемый эффект.

- Вы думаете? Возможно... Правда, мне казалось... я надеялась... что у Тимура доброе сердце, и он не откажется принять ни в чём не повинную сестру.

- У Тимура доброе сердце, - уверенно ответила я. - Но вы, уж простите, дали ему очень мало, а взвалить хотите слишком много.

Она покачала головой, уже не пряча слёз, которые мокрыми дорожками бежали по щекам:

- Да разве я многого прошу? О, Вероника, мне живётся очень тяжело! Я много лет сидела дома, заботясь о семье, воспитывая дочь, и к тому же не знала язык. В итоге время прошло, я растеряла все свои знания и навыки, что могли бы пригодиться на работе - и теперь живу на пособие, а это такие крохи! Даром, что мы состоим в Евросоюзе - мне еле хватает на самое необходимое!

Я невольно окинула взглядом её наряд - не заношенный, но в самом деле весьма скромный по качеству.

- Почему вы не устроитесь на работу, где не требуется специальных навыков?

Галина Дмитриевна фыркнула:

- Дворником? Уборщицей?

- Консьержкой, няней, соцработником...

Слёзы женщины мгновенно высохли, лицо исказилось от гнева и презрения:

- Помилуйте, да я умру на этой работе! А заплатят мне немногим больше, чем пособие. Понятно. Да, теперь вполне ясно, чем вызван прилив любви к заброшенному сыну. С такой матерью неудивительно, что он не доверяет женщинам! И слава богу, он не поверил её слезам. Ещё одно разочарование, наверное, навсегда убило бы в нём надежду на счастье.

- Давай поговорим начистоту, - предлагаю я Юре, усаживаясь в своё директорское кресло.

- Давай, - охотно соглашается он, пристраивая свою тощую пятую точку прямо на мой директорский стол.

- Ты решил со мной поссориться?

- Да нет же, Тим, что за чушь? На кой чёрт мне с тобой ссориться? Мы идеальный тандем!

- Вот и я не понимаю. Что за ху...рма происходит?

- Согласен, по-дурацки всё как-то складывается. Но честное слово, у меня нет ни одного дурного намерения! Просто... эта твоя журналистка выбила меня из колеи...

- Ещё раз упомянёшь её в какой-нибудь гадкой басне - и мы поссоримся прямо сейчас!

- Всё-таки она тебя зацепила? - смотрит хмуро.

- Не твоё дело. Так вот, если ты прямо сейчас подхватишь мою любезную маман и укатишь вместе с ней в Москву - я, так и быть, забуду про твой непрошеный приезд, неоправданные россказни и попытки вмешиваться в мои отношения с родственниками.

Он вздохнул:

- Дай мне два часа.

- Даю тебе время до вечера. Буду здесь до пяти. Делай что хочешь, но чтоб когда я вернусь домой, там не было никого, кроме отца и Вероники.

Он уверенно кивнул. Я на всякий случай подождал до шести - и действительно не застал ни партнёра, ни эту женщину. Отец постучался ко мне в комнату, когда я уже вышел из

душа - так хотелось смыть с себя этот идиотский день. Потерянный день, который я мог провести с Вероникой, если бы не эти дурацкие гости.

- Сынок, - заговорил отец. Я отчего-то решил, что он станет сейчас вести беседу о своей бывшей жене, но родитель удивил: - Я подумал... вы с Вероникой, наверное, устали от нашей шумной компании, и позволил себе приготовить для вас небольшой... эмм, сюрприз. Ну, поужинать в тишине, отдохнуть от волнений, понимаешь?

Он выманил меня из комнаты и повёл в сторону террасы. Там творилось какое-то волшебство: был накрыт небольшой столик для двоих, горели свечи, играла тихая музыка, а со стороны улицы стоял направленный обогреватель, который разбавлял вечернеосеннюю прохладу. Выглядело это всё на редкость романтично. Чёрт, похоже, мой отец мыслит намного яснее и быстрее, чем я. Впрочем, ничего удивительного: говорят ведь, что влюблённые люди глупеют, и я, судя по всему, уже превратился в форменного идиота. Одна эта попытка объяснить свои чувства простым плотским томлением чего стоит... Нет-нет, я вляпался намного серьёзнее. Как говорят, по полной. Утонул по макушку, и без всякой надежды выплыть.

Ужин был назначен на семь часов, и я лично отправился пригласить на него Нику. Она выглянула из комнаты, как растревоженная птичка - взъерошенная, будто только что проснулась, в компьютерных очках, хорошенькая до невозможности.

- Слушай, там мой батя... устроил нам ужин на балконе... ты как, не против?

- На балконе? Шикарно! Люблю свежий воздух! А то приехала в деревню и сижу целыми днями в помещении... Форма одежды?

- Парадная, - ответил я на автомате.

- Серьёзно? Будет кто-то ещё?

- Нет, только мы.

- Втроём?

- Вдвоём.

- А папа?

- У него... голова болит.

Не люблю врать, но мне было совершенно необходимо затащить её на это мероприятие.

- Хм, ну ладно...

Я не стал сильно наряжаться: ясно, что фрак и бабочка тут будут не к месту, но надел приличные брюки и облегающий пуловер. Саран говорит, что у меня очень красивая фигура. Надо этим пользоваться, сейчас каждое преимущество на счету.

Ника пришла в платье, том самом, голубом, а сверху накинула большой широкий белый шарф. Открыв стеклянную дверь, она замерла на пороге и восхищённо ахнула:

- Вот это ужин! Я бы скорее назвала его романтическим вечером.

Я потупился.

- Ну, батя у меня старой школы, у него в арсенале только два варианта: студенческая столовая или ужин при свечах.

Ника хихикнула и прошла вперёд, не демонстрируя ни малейшего напряжения. Я помог ей сесть, пододвинул стул. Стоило мне опуститься напротив, как она схватила меня за руку и дружески потрепала её:

- Как ты?

- Я в порядке. Наконец-то все лишние уехали.