Легаты печатей - Андрей Валентинов

– Правда, там «хвост» вырос…

– Простите? – очнулась я.

– «Хвост», – начальство мило усмехнулось. – Господа архары на квартире Залесского подрались с каким-то сержантом-жориком. Непорядок, конечно. Так вы этого жорика оформите. Года на три, чтоб неповадно было. Только не тяните.

– Ладно…

Я отвечала, не думая. Что же это творится? Может, и вправду ничего такого не было? Глупостей хватает, а к Залесскому архары могли заехать не только из-за пропавшего старика. Может, в Залесском все дело?

– Не обрадовал?

Я пожала плечами. От молитвинского дела за версту тянуло «мертвяком», так что спасибо, конечно… Память услужливо подсказала: субботние гости-дружки на квартире Залесского, один – носатый, болтливый; второй – крупный мужик с уставной ряшкой, все норовил мне честь отдать, хоть так, хоть эдак… это он, что ли, «хвост»?!

– Ну тогда я вам подарок сделаю. Завтра передадите в третью канцелярию дело Кривца…

– Что?!

Молитвинское дело отобрали, теперь Кривец. Этот мерзавец, ясен пень, не подарок, но что все это значит?

– И остаются у вас ваши священники, но с ними можно не спешить…

«Какого черта?!» – едва не вырвалось у меня, но язык вновь оказался вовремя прикушен.

Сейчас сам скажет.

– Вы Изюмского знаете?

Изюмский? Ах, да! Розовощекий болван из новеньких. Золотой зуб, золотая цепь…

– Он будет работать с вами. У него сейчас дело об убийстве, но он сам не тянет.

«То есть как?» – чуть было вновь не воззвала я, и опять успела сдержаться, хотя удивляться и вправду было чему.

Везде, во всем нашем грешном мире, «мокрые» дела для следователя – самые трудные. Везде – но не здесь. Первач-псы (они же «Егорьева стая», они же «психоз Святого Георгия») разыскивают убийцу лучше всякого инспектора. Нам остается лишь обождать, пока в морг поступит труп с характерным синюшным цветом лица. И ждать приходится тридцать шесть часов – в худшем случае.

Обычно хватает и двенадцати…

– Он сейчас ведет дело о том парне, с серьгой. В общем, подключайтесь.

Настала очередь моргать мне. Субординация, конечно, душа службы, но когда старшего следователя «подключают» к новичку…

Усмешка исчезла. Маленькие глазки смотрели в упор.

– Это не простое убийство, Эра Игнатьевна. К тому же… Изюмский – мой племянник, это его первое дело.

Все, наконец, стало ясно. Кроме одного. «Непростым» в нашем городе дело об убийстве может быть только в одном случае – если следователь грамоте не разумеет. В прямом смысле: не знает букв, дабы изваять протокол. Проще работа только у гаишников. С нашими «саморегулирующими» знаками можно спать двадцать пять часов в сутки. Правда, для этого приходится ложиться на целый час раньше.

Похоже, Изюмский именно из тех.

…Вечером, перед тем, как заснуть, я несколько раз прислушивалась к глухому гудению труб из-за стены, но стояк, усмиренный Евсеичем, напоминал о себе только запахом сохнувшей штукатурки. Да, дела! Так и тянуло включить компьютер вкупе с модемом, но для экстренного сеанса связи не было повода. Значит, завтра.

Завтра.

Лица традиционной ориентации * Духоборец Македоний вкупе со своим подельщиком * Моисей Угрин, покровитель нелегалов * Пятый и Девятый * Слон отменяется

1

– Эй, это ты – Гизело?

В дверях возвышался розовощекий дуб, и была на том дубе златая цепь.

– Здоров, подруга! – дуб продемонстрировал золотые коронки и рухнул на стул. – Ну че, поехали?

– Да, милый! – отозвалась я как можно медовее. – Поехали, сладкий! Сразу баиньки или потанцуем?

Кажется, понял. Во всяком случае, кора треснула. Дуб привстал, почесал могучий подбородок.

– Так че, подруга?..

– Катись на хрен, козел! – пояснила я. – Не будешь базар фильтровать, рыжевье из пасти вышибу! Усек?

Усек. Усек – и сгинул, унесенный ветром. Вовремя: я только входила во вкус. Не люблю строить этажи, но иногда другого способа просто нет. «Подруга»! Фраеру ушастому и двадцати пяти нет…

Легкий стук.

Растерянная ряха втискивается в щель.

– Госпожа старший следователь! Разрешите?

Теперь можно и разрешить.

– Госпожа старший следователь! Следователь Изюмский в ваше распоряжение явился…

– Являются привидения, – безжалостно отпарировала я. – И шалавы по вызову. А младшие по должности прибывают. Садитесь, господин Изюмский!

Дуб осторожно опустился на краешек стула. И начал медленно, но верно превращаться в обычного парня в модном костюме, с которым в принципе можно и потанцевать на какой-нибудь вечеринке. Понаблюдав за этой поучительной метаморфозой, я сухо кивнула:

– А теперь докладывайте!

Встать он все-таки не догадался. Ну ладно, стерпим.

– Ну так, два дня назад… Четырнадцатого февраля, стало быть, блин…

Все это «стало быть» я уже знала назубок – побеспокоилась с утра заглянуть в следственный отдел. Четырнадцатого февраля во дворе дома номер три, что по улице Рымарской, найден труп неизвестного гражданина лет девятнадцати-двадцати с двумя пулевыми ранениями.

– Баллистическую экспертизу провели?

– Направил, – дуб виновато моргнул. – Только что…

Так и знала! Два дня – коту под хвост. Хорошо хоть кто-то догадался сфотографировать место происшествия!

– Слушайте, господин Изюмский! Могу я узнать, чем вы эти дни занимались?

Вообше-то зря спрашиваю. В лучшем случае этот болван послал дежурного инспектора в обход моргов – искать труп с синюшным лицом и разрывом аорты.

Оказалось, я права. Дальше можно и не интересоваться.

– Юракадемию заканчивали? Заочный?

Ответ слушать не стала. И без того все понятно.

– Так ведь нам рассказывали! – не выдержал наконец дуб. – Специфика расследования убийств! Первач-псы… То есть, блин, психоз Святого Георгия…

Оставалось порадоваться, что господин Изюмский умудрился запомнить слова «специфика» и «психоз».

– Личность убитого? – вздохнула я.

Золотая цепь потускнела, зуб куда-то спрятался.

– Личность еще не… Но он, блин, пидор, это точно! Серьга-то…

– Простите?

– То есть этот… лицо традиционной… В смысле, блин, нетрадиционной сексуальной ори…

Серьгу я тоже заметила, но это еще не факт. Сейчас многие сопляки такое носят.