Трибунал для героев - Вячеслав Звягинцев

Следствие в отношении командира знаменитой 6-й отдельной тяжелой танковой бригады им. С.М. Кирова[124]полковника А. Лизюкова и полкового комиссара С. Бондаренко проводили садисты Иванов, Жур, Рассохин, Махонин, Кордонский и др. После ареста в 1939 году Рассохина и Кордонского, они признали, что вынуждали Лизюкова и других арестованных командиров давать «условные» признательные показания о причастности к контрреволюционным преступлениям. Условные — это значит абсолютно ни на чем не основанные. Но данные следователю по их требованию, якобы в интересах партии и правительства.

Как видно из протокола допроса А. Лизюкова от 21 января 1940 г., работники УНКВД по Ленинградской области и особого отдела Ленинградского военного округа Раев, Оксень, Приезжин, Пашин, Махонин, Рассохин и другие длительное время истязали его, добившись в результате подписания ложных показаний. В том числе о том, что Лизюков намеревался совершить террористический акт над К. Ворошиловым и другими руководителями ВКП (б) и советского правительства путем наезда танка на Мавзолей во время одного из парадов.[125]

Из следственного изолятора Лизюков сумел переправить на волю записку, в которой есть такие строки: «Три недели я сидел в камере пыток. Раз в день давали суп без ложек, и раз в день пускали в уборную. Оправлялись в кальсоны, портянки, шапки, калоши. Следователь говорил: ты все равно отсюда не выйдешь, здесь в подвале сменим череп, а подохнешь — сактируем…».[126]

Но он все же вышел на свободу. Правда, даже несмотря на то, что истязателей Лизюкова арестовали еще весной, его самого продержали в одиночной камере до осени 1939 года. В своих многочисленных жалобах, адресованных руководителям страны и армии, а также в органы военной юстиции, он писал, что содержится в тюрьме необоснованно, подвергается избиениям, что многие необоснованно арестованные командиры вынуждены были оговорить себя «на радость Гитлеру и Муссолини, которым так выгодно обезглавить нашу армию». Приведу выдержку только из одного его письма на имя военного прокурора Ленинградского военного округа от 19 августа 1939 года:

«…из 19 мес. моего заключения, 15 меня содержат в одиночке… Очевидно те, кто это делает, думают этим режимом нервного и психического измора довести меня до суда к сумасшествию, чтобы на суде я не мог здраво рассуждать, доказывать правду и разоблачать ложь… Я не допущу себя до сумасшествия и прошу Вас… перевести меня в общую камеру или посадить ко мне кого-либо. Если вы мне в этом откажете я принужден буду покончить с собой и тогда пусть эта моя жалоба будет моим последним словом».[127]

Суд состоялся 2–3 декабря 1939 года. Приговором военного трибунала Ленинградского военного округа А. Лизюков был оправдан.

После выхода на свободу его назначили преподавателем Военной академии механизации и моторизации РККА. А с началом войны полковник Лизюков стал заместителем командира 36-й танковой дивизии…

Писатель К. Симонов встречался с Лизюковым в первые дни войны и правдиво написал о том, как геройски действовал в боевой обстановке этот мужественный человек. В отличие от некоторых других командиров, оказавшихся в самом пекле, он не дрогнул перед всесокрушающей мощью наступающего врага, не паниковал, не был растерян. Полковник занимался своим делом — энергично наводил порядок в отступающих к г. Борисову частях. Своим мужеством и распорядительностью он спас тогда немало людей и боевой техники.

В наградном листе А.И. Лизюкова отмечалось: «С 26 июня по 8 июля 1941 года работал начальником штаба группы войск по обороне города Борисова. Несмотря на то, что штаб пришлось сформировать из командиров, отставших от своих частей, в момент беспорядочного отхода подразделений от города Минск товарищ Лизюков проявил максимум энергии, настойчивости, инициативы. Буквально под непрерывной бомбежкой со стороны противника, не имея средств управления, товарищ Лизюков своей настойчивой работой обеспечил управление частями, лично проявил мужество и храбрость. Достоин представления к правительственной награде орденом Красного Знамени».

В конце июля — начале августа 1941 года полковник Лизюков проявил себя на Соловьевой переправе через Днепр. Очевидцы вспоминают, что на этой переправе творилось что-то невообразимое. И в этом кромешном аду, в течение почти двух недель, под непрерывными бомбежками и атаками врага, А. И. Лизюков со своим сводным, наспех сформированным отрядом, наводил порядок и обеспечивал переправу через Днепр отходивших от Смоленска войск 16-й и 20-й армий. Без сна и отдыха, почерневший от копоти и охрипший от крика.

Отличился А. Лизюков и в оборонительных боях за столицу. В этих боях покрыли свои знамена неувядаемой славой многие части и соединения. Но в первую очередь выделяют три дивизии, оказавшие упорное, героическое сопротивление врагу: 316-ю стрелковую дивизию генерал-майора И. В. Панфилова, отличившуюся в боях у Волоколамска; 32-ю стрелковую дивизию полковника В. И. Полосухина, державшую оборону на Бородинском поле и 1-ю Московскую мотострелковую дивизию полковника А. И. Лизюкова, остановившую противника у г. Наро-Фоминска. 18 сентября 1941 г. эта дивизия одной из первых была преобразована в гвардейскую. Сейчас в этих местах на берегу Нары мемориальный комплекс: могила Неизвестного солдата, вечный огонь, танк на гранитном постаменте. И надпись на надгробии — «Люди, пока бьются ваши сердца, помните, какой ценой завоевано счастье!».

Лизюков погиб позже, приняв под свое начало только сформированную 5-ю танковую армию. Об обстоятельствах гибели храброго танкиста К. Симонов написал следующее: «Полковник Лизюков, на моих глазах наводивший порядок под Борисовом, погиб через тринадцать месяцев после этого, в июле 1942 года, в районе Большой Верейки,[128]в сорока километрах северо-западнее Воронежа, в должности командующего только что сформированной танковой армии. Он погиб в тяжелых и неудачных для нас боях, пытаясь ударом во фланг остановить наступление немцев и облегчить наше положение на Воронежском направлении.

Его гибель носит на себе трагический отпечаток и произошла при обстоятельствах, не до конца известных».[129]

О причинах неудачи, постигшей 5-ю танковую армию, и о самом Лизюкове, маршал А. Василевский довольно подробно рассказал в своих мемуарах:

«Тех сил и средств, которыми он (Брянский фронт — авт.) располагал, было достаточно не только для того, чтобы отразить начавшееся наступление врага на курско-воронежском направлении, но и вообще разбить действовавшие здесь войска Вейхса. И если, к сожалению, этого не произошло, то только потому, что командование фронта не сумело своевременно организовать массированный удар по флангам основной группировки противника, а Ставка и Генеральный штаб, по-видимому, ему в этом плохо помогали…