Все мы врём. Как ложь, жульничество и самообман делают нас людьми - Бор Стенвик

На путь научных изысканий молодого амбициозного следователя толкнул скандал, развернувшийся вокруг убийства, которое в норвежской прессе получило название «убийство в Кармёе». На острове Кармёй нашли тело семнадцатилетней Биргитты Тенгс. Перед тем как убить жертву, убийца изнасиловал ее. В преступлении сознался двоюродный брат девушки, но вскоре после этого он отказался от своих слов и начал отрицать свою вину. Тем не менее первое признание стало решающим, и в конце концов подозреваемого признали виновным. В роли эксперта по делу выступал Гисли Гудьонссон, профессор Института психиатрии при Королевском колледже.

— На полицию обрушился град обвинений, — сказал Рэшли. — Гудьонссон заявил, что техника допроса, практикуемая норвежскими полицейскими, основана на манипуляциях и направлена на то, чтобы любой ценой выбить из подозреваемого признание.

Полиция не оставила обвинения без ответа. Этот профессор — он вообще кто? И сколько допросов провел? Обвинять норвежскую полицию в манипуляциях — а не слишком ли много он на себя берет?

— Но мое внимание привлекло то, что Гудьонссон ссылался на специализированную литературу и описанные в ней дела, которые расследовали полицейские Великобритании. Ведь я-то даже и не подозревал, что подобная литература вообще существует! Сейчас любознательному студенту достаточно набрать в поисковике несколько слов — и он получит доступ ко всем существующим источникам, но тогда, в 1990-е, Интернет еще не получил такого распространения.

Рэшли решил пройти курс обучения в Англии, и начальство согласилось ему в этом помочь. Защитив кандидатскую диссертацию, Рэшли должен был вернуться в норвежскую полицию и обучать новичков тому, что сам выучит.

— Но у меня имелись и другие цели. Ложь по-прежнему оставалась для меня своеобразным неразгаданным шифром, к которому я непременно хотел подобрать ключ. В программу обучения входили распознавание лжи и гипноз. Я планировал познакомиться с ведущими учеными и психологами и разработать свой собственный ключ к этому шифру.

Оказавшись в Ливерпуле, Рэшли сразу же взялся за имеющуюся литературу — в первую очередь за работы Пола Экмана и Олдерта Фрая. Последний — профессор Портсмутского университета и автор исследования с многообещающим названием «Детекция лжи и обмана» (Detecting Lies and Deceit)[14]. Он убежден, что полицейские и другие профессиональные охотники за лжецами распознают ложь ничуть не лучше обычных людей: полицейские тоже ошибочно обращают внимание на совершенно неважные детали. Например, исследования, проведенные Фраем, доказывают, что во время допроса лжецы производят впечатление людей, более настроенных на сотрудничество, чем все остальные. Причина этого кроется в беспокойстве, что им не поверят. Говорящих с акцентом мы чаще подозреваем во лжи, а кроме того, мы склонны верить тем, кого природа наградила привлекательной внешностью или детскими чертами лица. И, как я уже упоминал выше, тем, кто отличается красноречием, хотя на самом деле именно их и следовало бы остерегаться. И наконец, признаки лжи не универсальны, а зависят от человека.

По мере того как Рэшли продвигался в изучении этого предмета, он все сильнее впадал в отчаяние. И он попытался найти недостающее звено. Где же кроется разгадка? Может, наводящие вопросы помогут распознать ложь? Рэшли провел собственный эксперимент: воссоздал ситуацию допроса с самыми различными участниками, заснял интервью на видео и начал бесконечно пересматривать их, стараясь понять, лгут участники или нет.

— И вот однажды во время лекции до меня наконец дошло, о чем говорили все эти ученые, — рассказал мне Рэшли. — В действительности разгадки просто-напросто не существует. Распознать ложь невозможно — это никому не под силу. И тогда все встало на свои места.

Искать ключ было бесполезно — требовалось лишь понять, что его вообще не существует. Полагая, что распознавание лжи возможно, Рэшли ошибочно руководствовался идеями, которым научила его работа в норвежской полиции. В последние годы в западном мире наметились две основные методики работы полицейских. Европейская полиция все чаще прибегает к методу, который Рэшли называет дознанием, а американские полицейские по-прежнему придерживаются техники допроса. Метод, наиболее часто применяемый в США — это так называемый опросник Рейда, когда допрос начинается с прямого обвинения («Мы знаем, что ты виновен»), а основная задача — заставить подозреваемого сознаться в преступлении.

Норвежская техника, внедренная по возвращении Рэшли из Великобритании, практикует методы прямо противоположные. Полицейские стараются утаивать от подозреваемого доказательства его вины и просят его изложить собственную версию произошедшего. Один из экспериментов Олдерта Фрая доказывает, что, когда людей в лоб обвиняют в совершении преступления, те вообще умолкают или делаются неразговорчивыми. А ложь проще выявить, когда человек общается. Обнаружив улики, норвежские полицейские разрабатывают множество версий того, каким образом эти улики могли оказаться на месте преступления, и стараются обосновать невиновность подозреваемого. В своих презентациях Рэшли называет этот прием «допущением любой возможности».

В квартире убитого найдены отпечатки пальцев подозреваемого — так как же они там оказались? Выслушав рассказ подозреваемого, полицейский начинает задавать вопросы и разрабатывать различные версии, но так, чтобы подозреваемый этого не понял. Знаком ли он с жертвой? Бывал ли когда-либо в той квартире? И лишь после этого подозреваемому сообщают об уликах. Если подозреваемый действительно виновен, а полиция уже перебрала все возможные версии, то ему будет сложнее отпереться и найти правдоподобное объяснение. Тогда полицейский напомнит ему его собственные слова: «Но вы же говорили, что никогда не бывали в этом районе?» Перекрыть пути к отступлению — тактический залог успеха. Однако существует также и моральное обоснование, которое Рэшли называет «воплощением презумпции невиновности». Согласно этому принципу, прежде чем доказывать вину подозреваемого, полиция должна использовать все возможности, чтобы доказать его невиновность.

Как только полицейские опросили свидетельницу по делу Колстада, им начало казаться, будто расследование сдвинулось с мертвой точки. Свидетельница назвала имя убийцы: Стайн Инге Юханнесен. По ее словам, он вышел из квартиры жертвы, с ног до головы вымазанный кровью. Юханнесена принялись допрашивать, но тот упорно утверждал, что никакого Колстада знать не знает. Вскоре стало ясно, что некоторые его показания не соответствуют действительности. Юханнесен запутался в собственной лжи, и полиция ужесточила методы допроса. Его на полгода посадили в одиночную камеру, а полицейские тем временем собирали материалы для обвинения.

За четыре дня до суда в полицию поступила жалоба на пациента одного из столичных хосписов. Сперва он сам связался с полицией и сообщил, что кого-то убил, но его обращение осталось без внимания. Затем он попросил администратора хосписа обратиться в полицию с тем же заявлением, но и на этот раз его никто не послушал. Тогда он устроил небольшой пожар в своей комнате — и полицейские наконец забрали его на допрос. В тот день в кабинет Рэшли зашел следователь Уле Якоб Эглэнд, вне себя от отчаяния.