Зов Дикой Охоты - Анна Сешт

«Как посмели все они позабыть об опасности! – гневно думал верховный жрец. – Как посмели забыть, что в эту ночь особенно хорошо ткётся нечестивое волшебство?»

Он чувствовал этот смрад – отвратительные миазмы волшебства Фэйри, вплетавшиеся в ткань торжества. Неужели сегодня Блуждающие Тени посмели веселиться вместе с людьми? Неужели забыли, что это была за земля? Не мешало бы им напомнить! Вот только даже жрецы, похоже, не спешили с этим, очарованные празднеством.

Сотар наблюдал, слушал, нюхал, силясь различить источник смрада. Уж сколько таких источников он уничтожил при малейшей тени угрозы – не счесть. А теперь вот явились, проклятые, снова. Глупый мальчишка Вальтен забыл, что магия земли в жизни была вовсе не такой, как в блистательных легендах прошлого, и что не все тайны были сказочными. Дорога таинств Мира была зыбкой болотистой почвой, и потому таинства были уделом избранных. Людям нужна была добротная широкая дорога, иначе они были слишком уязвимы для Теней, которым отзывались их ещё не отвыкшие от чудес сердца.

Взгляд верховного жреца выхватил из толпы менестреля королевы. Обвинить его в открытую он не мог – это означало бы бросить вызов и ведьме, и королю. Но Сотар отчётливо видел теперь, чья магия звучала в некоторых его песнях. Долго и искусно скрывался от него этот бродяга, но недооценил старого охотника. Смрад этой магии Сотар мог распознать даже сквозь защитные чары. Ему просто требовалось время – иногда несколько больше. Главное было довериться своему чутью, даже если доказательства поначалу твердили обратное. Его чутьё и о Риане нашёптывало нелестное, но пытаться проверить королеву сейчас означало рискнуть своим положением. Этого Сотар пока не мог себе позволить.

Верховный жрец не был так слеп и фанатичен, как полагали некоторые. Он, конечно же, знал, что в Мире были и другие Ши. Он просто считал, что Фэйри вообще не должно быть места среди людей. Людям хватало и собственных противоречий. Если задуматься, гибель Древа была не такой уж высокой ценой за то, чтобы выдворить их вместе с их чудесами с человеческой грани Мира.

Вальтен и Риана хотели озарить Кемран волшебством Валлы, и все вдруг возмечтали о том же? Это ещё можно было стерпеть, хотя это не входило в планы Сотара. Но озарить Кемран волшебством Фэйри? Верховный жрец охотнее сгорел бы заживо в лучах Отцова Огня, чем допустил подобное.

Сотар смотрел на Вальтена, чей ледяной доспех понемногу оттаивал, на Риану, в которой король черпал силу для себя и своих вздорных идей, так и не выкорчеванных до конца в детстве, на менестреля с кровью Фэйри и размышлял. А когда огненная колесница Отца уже покатилась к западным пределам, он придумал…

Морна задумчиво выслушала девушку и некоторое время молчала.

– В то, что молодого короля Вальтена тебе удастся привлечь в союзники, я верю, моя королева, – проговорила жрица, наконец. – Мне всегда хотелось верить, что и нас он однажды примет. Главное тебе не попасться в ловушку Сотара. Этот старый паук способен сплести такую сеть интриг, что Вальтен увидит врага в тебе, а не в том, кто ему действительно враг. Этого никак нельзя допустить! Ты – его защита и надежда.

– Я не могу привести его на верную смерть, – с болью проговорила Риана. – Я могла бы отвести его и к Древу, и к лесному омуту прямо сегодня. И я знаю, он бы пошёл, даже зная, что не вернётся живым… Но я не могу. Поэтому мне придётся пока скрывать от него правду.

– Это тяжёлое решение, но правильное. Что касается ив… – Морна посмотрела на своё необычное рукоделие и улыбнулась. – Хорошая ивовая корзина способна надолго сохранить и амулеты, и колдовские ингредиенты, и саму память о нашем ремесле – о волшебстве, которому подвластны обе грани Мира. Но мои корзины не связаны ни с какими путешествиями. А вот в старых легендах, которые нынче мало кто помнит, говорилось об особенной нити. С помощью такой нити можно было пройти даже в мир мёртвых, а не только за Вуаль, во владения нашей братской расы.

– И вернуться к людям по ней можно? – с волнением уточнила Риана.

– Можно. Но сплести такую нить, способную протянуться от одной грани Мира к другой, непросто. Я научу тебя, чему смогу, но твоё колдовское рукоделие будет иным – таким, которое присуще только тебе, ведь вкладывать в него ты будешь саму себя, свои намерения. Я покажу тебе бывшие кемранские Места Силы, где даже теперь растут самые удивительные деревья, которым удалось сохранить часть древнего волшебства. Я научу тебя прясть нити из серебристых ивовых ветвей, способных протягиваться по ту сторону Вуали. Но на всё это уйдёт время. Есть ли у тебя время, чтобы сохранять тайну до положенного срока? Сотар ведь уже наверняка почуял магию в тебе и не станет выжидать.

– Я должна успеть быстрее, чем он.

– Тайну твою придётся оберегать и от Вальтена, как сильно ни тянется к нему твоё сердце.

– Я надеюсь, что, когда он всё узнает, он поймёт меня… и не подумает, что своим молчанием я осквернила дар его доверия. – Риана вздохнула и покачала головой. – Иногда мне страшно, что он проснётся и увидит мой уход. В некоторые ночи я уединяюсь у себя, но я всё ещё не могу до конца управлять своими снами. О, если он узнает, кто я… я потеряю его.

– Не будем притягивать своими страхами нежеланные тени, – прервала её Морна и осенила охранным жестом. – Да благословит Мать тебя и наше намерение.

Риана с благодарностью улыбнулась, но потом её улыбка потускнела.

– Я очень боюсь за Тилларда, – призналась она. – Хорошо, что ювелир, у которого он заказал медные украшения, живёт не в столице, а кроме него никто не знал. Ну, разве что ещё Илса.

– Твой друг-менестрель выбирался из самых разных передряг. Сама Богиня хранит его. Но я бы не хотела, чтобы он попал в руки сотаровых псов. Тяжело скрыть что-то, когда тебя выдаёт твоё собственное тело, каждая капелька твоей крови.

Девушка не сумела скрыть любопытства.

– Кто-то из его родителей ведь был Фэйри… А из каких Фэйри?

Морна улыбнулась:

– Ну уж не из Двора Кошмаров, как ты понимаешь. Его мать была жрицей, а отец – удивительным музыкантом, который очень любил делиться своим талантом с людьми, бродячим сказочником, обожавшим детей с их верой в чудеса. Благодаря таким, как он, даже суровый кемранский люд не разучился мечтать. Вот и Тиллард такой же бродяга. Даже нам он никогда не был так верен, как тебе, моя королева.

– Я не допущу, чтобы с ним приключилась беда.

Кемран продолжал неуловимо меняться. Тиллард, настолько же человек, насколько и Ши, особенно ярко чувствовал эти перемены, коснувшиеся даже самых чуждых волшебству людей. Земля как будто становилась чуточку полнее, воздух – чуточку прозрачнее. Нет, кровь земная не набрала силу, но теперь, казалось, она более охотно боролась за жизнь. Конечно, за несколько лун нельзя было изменить то, что создавалось много лет. Но подобно тому, как кажущаяся хрупкой, но такая живучая лоза пробивается меж камней замка, прокладывает себе путь к свету и к жизни, так возвращалось в Кемран дыхание чудес.