Гонки на выживание - Хилари Норман

– Манфред! Провези Алессандро разок по трассе, а потом посади его за руль! – Он оглянулся на Андреаса. – «Ринг» имеет протяженность более двадцати двух километров, и он полон опасностей. Пока Манфред ведет, следите за его руками, почувствуйте особенности покрытия своим телом. И будьте готовы к первому повороту – это убийца!

Сердце Андреаса сильно забилось, ладони от волнения вспотели.

– Это же одноместная машина, – слабо возразил он.

– Мы немного переделали сиденье, так что есть куда втиснуться. Манфред поведет медленно, как старая дама, едущая за покупками. – В глазах Рудесхайма заплясали веселые огоньки. – Что, струсили, Алессандро?

Вместо ответа Андреас решительно направился к стартовой линии и занял свое место в машине по указанию Манфреда.

* * *

Одно дело вести старый побитый «Опель» или «Фольксваген» в кроссе или ралли какого-нибудь местного автоклуба, но сесть за руль «Альфы» великого Мануэля Фанджио и вести ее самостоятельно по такой трассе, как «Нюрбургринг», это не просто другое дело, это другая галактика!

– Хозяин небось совсем спятил, если дал ее тебе в такую дерьмовую погоду, – проворчал Манфред, передавая Андреасу пару авиаторских очков-консервов, и вылез из машины. – Не вздумай изображать чемпиона, а если ты ее разобьешь, – предупредил он грозно, – уж постарайся и сам в живых не остаться!

– Черта с два! – восторженно заорал Андреас.

Все его страхи испарились, он бросил машину вперед, с ревом выбросив клуб выхлопных газов. Миг – и первый опасный поворот остался далеко позади. Машина набрала скорость, и он почувствовал, что ничто на свете не сравнится с этим наслаждением. Ничто, даже секс, в отдаленной степени не могло приблизиться к тому восторгу, какой дарила ему власть над этим стальным зверем на бесконечной мокрой черной дороге!

– Ну что? Как это было? – заорал Рудесхайм. Его лицо побагровело от волнения, он нетерпеливо катал кресло взад-вперед, пока Андреас шел к нему на трясущихся от напряжения ногах. – Как все прошло, Алессандро?

Андреас остановился перед инвалидной коляской и посмотрел в лицо великому человеку. Его собственные глаза все еще были скрыты защитными очками. Ему хотелось крикнуть: «Это было невероятно, разрази меня гром!», крикнуть так, чтобы дрогнули горы, но вместо этого он, засунув руки поглубже в карманы, голосом, звучавшим спокойно и почти небрежно, ответил:

– Неплохо. Может, для больших соревнований она уже старовата, но в общем совсем недурна.

Лицо Рудесхайма побелело от негодования. Этот желторотый швейцарский нахал… какая неблагодарная скотина! Рудесхайм сделал глубокий вдох, готовясь обложить молодого наглеца такими словами, какие ему во сне не снились, да так и замер: Андреас снял очки. В его глазах горел восторженный огонек.

Он проглотил свой гнев и пристально взглянул на молодого человека. Потом запрокинул голову и расхохотался.

– Ох, Алессандро! – Рудесхайм утер выступившие на глазах слезы и посмотрел на пораженного Андреаса. – Меня вам не одурачить! Я же все по глазам вижу. Не забывайте, я тоже в этом участвовал. Знаю, что это такое.

К ним подошел хмурый Манфред.

– Машина в порядке, хотя этот паршивец слишком быстро взял ее в оборот. Ему еще повезло, что она не взорвалась.

Рудесхайм подмигнул Андреасу.

– Мы, водилы, для Манфреда ничто, ему до нас дела нет, его единственная страсть – это машины. Повредишь машину – считай, ты его ранил. – Он погрозил пальцем. – Никогда этого не забывайте, Алессандро. Такие, как Манфред, нужны нам гораздо больше, чем мы нужны им.

Манфред хлопнул Андреаса по спине.

– Хозяин прав, малыш, – неохотно признал он, – и не вздумай это забыть.

Позже в тот же вечер в большом салоне старинного особняка Рудесхайма на опушке Венусбергского леса «хозяин» взял сигару из коробки с увлажнителем, стоявшей возле его локтя.

– Сигару, Алессандро?

– Спасибо, я не курю.

– Очень хорошо, – похвалила его Мара Рудесхайм, крупная, широкоплечая, красивая блондинка с сильными чертами и мягкими глазами, поднимаясь с кресла. – А вот ты слишком много куришь, – попрекнула она мужа. Подойдя к нему, она наклонилась и поцеловала его в лоб. – Я иду спать. Чувствую, вам двоим хочется поговорить о делах, а я уже о машинах сегодня наслушалась досыта.

Андреас поднялся.

– Ужин был замечательный.

– Не давайте Руди засиживаться допоздна, – улыбнулась Мара и вышла.

Рудесхайм заметил, что стакан Андреаса пуст.

– Непорядок. Налей себе и мне тоже.

Андреас подошел к бару и налил коньяку им обоим.

– Этот день очень много для меня значил, сэр. Надеюсь, вы это понимаете.

– Конечно, понимаю. Я же говорил, это видно по глазам. Мы оба гонщики, Алессандро, хоть я и гнию в этой проклятой каталке. Мы с тобой без слов понимаем то, чего другим понять не дано. Мы как звери одной породы.

Андреас протянул хозяину стакан и вернулся к своему креслу.

– Итак, – сказал Рудесхайм, – что ты теперь собираешься делать?

– Начну искать подходящую машину. А потом – подходящий турнир.

– Тебе нужна помощь, Алессандро. – Он отпил коньяка, его взгляд стал пронзительным и острым. – Я готов предоставить тебе эту помощь при определенных условиях.

– При каких условиях?

Рудесхайм фыркнул:

– Не заливай мне, парень! Плевать тебе на условия! Я тебе предлагаю уникальный шанс, о котором ты мечтал всю жизнь, и я прекрасно знаю, что под твоим напускным швейцарским хладнокровием, подарком мамочки, бьется пылкое итальянское сердце, и бьется оно так быстро, что у тебя небось уже стоит!

Андреас засмеялся.

– Можно еще один вопрос?

– Валяй, – нетерпеливо буркнул Рудесхайм.

– Почему? Вы никогда не видели меня в деле!

– Я видел, как ты вел машину Фанджио. Ладно, слушай. Вот мое предложение.

Андреас жадно подался вперед.

– Как насчет того, чтобы водить немецкие машины? Может, у тебя остались предрассудки с военных времен? Или ты слишком молод, и тебе плевать?

– Отвергая немецкие машины, я отверг бы чудеса инженерной мысли. Это превосходные машины, одни из лучших в мире.

– Правильный ответ. Новый «Мерседес-Бенц» скоро заткнет за пояс «Феррари» и «Мазератти». – Рудесхайм сделал эффектную паузу. – Возможно, очень скоро у меня появится свой собственный W196. Как только я ее получу, – продолжал он, – мне понадобятся услуги водителя-механика.

На мгновение сердце Андреаса замерло, потом забилось с удвоенной силой.