Мой милый друг - Лаура Кинсейл

Экипаж остановился посреди перекрестка, и пока кучер громко переругивался с возницей, чья телега перегородила проезд и вызвала затор, Фоли наблюдала за угольщиком. Тот поднял голову, и она увидела, что он совсем не похож на сэра Говарда. Зато другой джентльмен… Фоли присмотрелась к нему повнимательнее, и в этот момент незнакомец обернулся.

Фоли беззвучно охнула. Джентльмен надвинул шляпу на глаза и зашагал прочь. Фоли бросила испуганный взгляд на леди Дингли, но та смотрела в другое окно и не видела своего супруга.

Служанка, с которой разговаривал сэр Говард, все еще стояла на углу, закутавшись в шаль. Она подняла глаза, и Фоли оторопела: ее лицо было красным от слез и странно знакомым. Но прежде чем Фоли успела вспомнить, где она ее видела, девушка бросилась вслед за сэром Говардом. Экипаж тронулся и проехал перекресток.

Все произошло быстро и бесшумно, как во сне. Сэр Говард должен быть сейчас в Букингемшире: он покинул Лондон на следующий день после их приезда – и с видимым облегчением. Фоли готова была убедить себя, что ей все это показалось. Возможно, этот джентльмен всего лишь похож на него – на улице ведь так много народу.

И все же почему он так испугался, увидев экипаж Дингли? Фоли, нахмурившись, наблюдала за Тутом, который упорно грыз задвижку клетки. И эта служанка…

Она выглядела как простая деревенская девушка – закутанная в шаль, в грубых башмаках. Лондонские служанки одеты по-другому. Но Фоли была почти уверена, что девушка не из Тута и не из Тетама – скорее из Солинджера или Дингли-Корта. А почему бы и нет? В Солинджере была другая горничная, но несколько раз чай в библиотеку приносила служанка, лицо которой Фоли не могла воскресить в памяти, – вполне возможно, что это она и есть. А в Дингли-Корте было столько горничных, нянек и прачек, что Фоли и не пыталась их запоминать.

– А вот и библиотека! – воскликнула леди Дингли. – Вы спрашивали, где она находится. – Да-да, – рассеянно ответила Фоли, выглядывая в окно.

– Сэр Говард – ее постоянный посетитель, так что и вы можете брать там книги.

– Благодарю.

– Надо признаться, я совсем по нему не скучаю. – Леди Дингли поправила накидку. – Нам и без него хорошо, не правда ли?

– О да, мы весело проводим время, общаясь со сластолюбцами, – ехидно заметила Фоли.

– Только ни слова об этом! – с нервным смешком подхватила леди Дингли, игриво шлепнув ее по руке ленточкой ридикюля.

– На устах моих печать, – смиренно отозвалась Фоли.

Роберт остановился в единственной известной ему лондонской гостинице, постояльцами которой чаще всего бывали священники и студенты. Гостиница почти не изменилась со времен его учебы в Итоне, когда он приехал в Лондон вместе со своим преподавателем – ознакомиться с музеями и галереями. Здесь его никто не узнает: отважные офицеры Ост-Индской компании вряд ли заглядывают в гостиницу Хаббарда на Клиффорд-стрит.

Путешествие из Солинджера в Лондон измучило его – и не столько сама дорога, сколько борьба с демонами, терзающими его душу. Он не поехал сразу в Лондон, а в течение недели бесцельно колесил по незнакомым городкам и деревням, пока не выехал на Грейт-Норт-роуд и не присоединился к веренице экипажей, повозок и навьюченных осликов.

Как это ни странно, именно сейчас, съев на обед черепаховый суп, жареную утку, отбивную, свежий салат и шоколадный десерт, он пришел к выводу, что мозг его достаточно прояснился, чтобы осмыслить все то, что случилось с ним за последнее время.

Индийские дневники лежали перед ним – двенадцать тетрадей с заметками и рисунками. Да, его почерк нельзя назвать каллиграфическим – от этих каракулей с ума можно сойти. Он неоднократно пытался привести их в порядок и написать книгу, но в конце концов махнул рукой. Ему гораздо интереснее было отправиться на поиски неизвестного храма, побеседовать с очередным гуру или прочитать поэму на санскрите. Предания и верования загадочной страны притягивали его и восхищали. В этом вся Индия – многообразие красок, блеск и нищета.

Но другого выбора у него нет. В дневниках скрывается нечто очень важное для него. Что именно? Этого он не знает.

Роберт задумчиво смотрел на колеблющееся пламя свечи. Нет, своей памяти он доверять не может. Да и друзьям тоже.

За все годы его шутовской гражданской службы в политическом ведомстве он был свидетелем стольких интриг и козней! Коллеги строили заговоры, входили в доверие к местным правителям и шпионили за всеми подряд. Но Роберта все это мало волновало. Ему никто не доверял, никто не посвящал его в свои тайны, что вполне его устраивало. В чем состоит его задача, он и сам толком не понимал. Ему было сказано: «Собирать сведения по строительству основных зданий и храмов на местности». О какой «местности» идет речь – даже не уточнили, и поэтому он изучал то, что привлекало его внимание, делал заметки, полагая, что в случае необходимости он всегда может их предоставить заинтересованным лицам. По правде сказать, его репутация беспечного шута была не такой уж незаслуженной и имела под собой основание: у него не хватало выдержки, столь необходимой в военной службе, – он не мог даже толком составить донесение начальству. Но по крайней мере странствия по окрестностям позволяли держаться подальше от гарнизона и Филиппы.

Едва он вспомнил о ней, как ужас сковал тело, и Роберт замер, прислушиваясь.

Филиппа молчала. В комнате было тихо – окна выходи ли во внутренний дворик. Сквозь задернутые портьеры было слышно, как воркуют голуби на подоконнике.

– Ты ушла? – произнес он вслух.

Расплавленный воск стекал по подсвечнику. Ни звука.

Роберт раскрыл первую тетрадь. События, описанные в ней, происходили так давно, что вряд ли будут представлять для него интерес, но он твердо решил тщательно просмот реть все записи. Вооружившись бумагой и пером, он при нялся читать.

Когда часы пробили полночь, он готов был пожалеть, что затеял все это. Ему было стыдно перечитывать свои записи – среди заметок об индийской культуре и религии то и дело попадались осколки его прошлой жизни. Вот и история его неудачной женитьбы – а все началось с того, что он страстно увлекся девушкой, которую его отец привез из Англии и прочил ему в жены. Чего стоят, например, такие излияния: «О Боже, она самое прекрасное создание на земле! Когда она обращается ко мне, я ничего не понимаю, потому что смотрю на нее во все глаза!» А надо было хотя бы изредка прислушиваться к тому, что она говорит! Но он был ослеплен ревностью и исписывал целые страницы, представляя себе, как вызовет на дуэль капитана Мора или бросит перчатку в лицо этому наглому грубияну Балфуру.

Роберт зажмурился и невольно застонал. Желторотый юнец! Ему едва исполнилось двадцать лет, и все-таки в этом возрасте можно было бы вести себя осмотрительнее и проявлять больше здравого смысла.

Он никак не мог заставить себя прочесть страницу, написанную в ночь накануне того дня, когда он сделал ей предложение. Роберт всегда и во всем перечил отцу, но на этот раз нашел в нем союзника. Всем было совершенно ясно, что дочка герцога Олсестера приехала в Калькутту не только затем, чтобы повидать любимого крестного, но и выйти замуж за состояние Кэмбурнов. И все же Роберт боялся, что она его отвергнет. Там, в Индии, любая достойная невеста из Англии пользовалась неизменным успехом в обществе, а Филиппа была красавицей благородных кровей – стоит ли удивляться, что вокруг нее так и роились поклонники? Ее все обожали, все были в нее влюблены и клялись, что будут ее преданными рабами до конца дней своих. Теперь-то Роберт понимал, как все это обожание и поклонение испортило ее, но тогда он мог думать только о том, что за ее руку и сердце ему придется сражаться с целой армией кавалеров, обладающих всеми мыслимыми достоинствами, которых он сам был начисто лишен. Но она сказала «да».