Зверь над державой - Илья Бриз

– А что, – оживился начальник отдела, – очень может быть. Завтра же отдам команду проверить.

* * *

– Да, Катька, ну ты и отчудила! Ну как ты могла до такого додуматься? Куратор узнает, так он меня вместе с этим самым съест! – Викентьев был очень недоволен.

Таким Екатерина его еще не видела. Она примирительно погладила директора по руке.

– Юрочка, я тебя своей грудью прикрою. Ты-то ведь не виноват, это чисто моя инициатива. Ну разве что Оленька немного помогла.

Подполковник внимательно посмотрел на то, чем пообещала Зосницкая прикрыть его от начальственного гнева, моментально успокоился и, воровато оглядевшись и проверив, что в кабинете они одни, положил руки прямо на свою будущую защиту.

– Будешь наказана сегодня же ночью![18]– Викентьев только собрался поцеловать потянувшуюся к нему Катю, как раздался стук в дверь.

Екатерина резко отпрянула и, одернув кофточку, стала с большим усердием поправлять так не вовремя перекосившуюся кобуру с пистолетом. В кабинет ввалились Дима с Малышевым. Оба с унылыми лицами. Николай, ни слова не говоря, положил свой ноутбук перед директором и раскрыл его. Любопытная Зосницкая тут же сунула свой нос, но была сильно разочарованна. На экране были одни формулы, какие-то графики и таблицы. Разбираться с этой научной абракадаброй ей прямо сейчас было лень. Тем более что она прекрасно знала: ее Юра отлично сейчас во всем разберется и изложит свои выводы понятным языком. Екатерина окинула удрученным взглядом Викентьева с мальчиками, поняла, что это надолго, и, задумавшись о том, что не пора ли вызывать на помощь подругу с ее разлюбезным, принялась опустошать директорский холодильник и готовить холодные закуски на скорую руку, так как прекрасно понимала, что не только возвышенным жив человек, а эти проглоты сметут сейчас все, не глядя. Чуть оживившиеся Коля с Гориным немедленно принялись за уничтожение Катиной продукции. Появившиеся вскоре Шлоссер с Александром стали помогать присутствующим. Логинов – соответственно ребятам, а Ольга – подруге.

– То есть наполнение канала связи через пробой есть величина изначально ограниченная, и мы сами своими многочисленными экспериментами на животных забили его больше чем наполовину? – спросил директор Малышева, оторвавшись от ноутбука.

– Именно так, – отреагировал первым Дима, так как рот Николая был занят тем, что организовали девушки.

– А вот отсюда поподробней, пожалуйста, – раздался голос Когана от двери. Полковник только что вошел и успел услышать как вопрос, так и ответ на него.

Все посмотрели на куратора, на то, как он аккуратно прикрыл дверь, дошел до кресла, в котором уже привык сидеть в директорском кабинете, устроился в нем, достал свои неизменные «Лаки страйк» и, закурив, вопросительно посмотрел на Викентьева. Тот немедленно опомнился и начал объяснять. Доклад получился коротким.

– Резюмируя все вами сказанное, – полковник обвел взглядом всех присутствующих, хотя в объяснениях принимали участие только директор и молодые ученые, – я могу сделать вывод, что в ближайшие лет пять мы можем послать туда только одного десантника и практически любое количество информации. Причем на реверсивность канала эти ограничения не распространяются, и с той стороны, если бы там была соответствующая аппаратура и наши теоретические знания, с учетом коэффициента разницы скоростей течения времени, могли бы прислать сюда аж чертову дюжину десантников?

Вы, Павел Ефимович, очень точно все сформулировали, – подтвердил Николай. – Конечно, «рассасываемость насыщенности» канала связи – очень нелинейная функция, точно просчитать не удается, но четыре года – это минимум.

– Ну, а чего вы все так приуныли? – улыбнулся Коган. – Один агент влияния и непосредственной разведки у нас есть. Еще одного можем послать в любой момент, хотя я особой необходимости в этом сейчас не вижу. Работа у нас двигается очень хорошими темпами, хотя и не совсем так, как изначально планировали. Так чего носы повесили?

Ответа на этот вопрос не потребовалось. Викентьев отдал ноутбук Малышеву, предварительно скопировав на свой компьютер новую информацию по теории «пробоя», и присоединился к неплановому полднику. Все оживились и начали помаленьку болтать о том, о сем.

– А кто у нас промышляет передачей контрабанды на ту сторону? – неожиданно спросил полковник. В кабинете наступила тишина.

– Павел Ефимович, – раздался голос Екатерины, – но ведь мода – это тоже элемент прогресса.

– Женское нижнее белье? Купальники бикини и топлесс? Однако! – Лицо полковника было непроницаемо.

– Ну, там же не только белье, там и костюмы, и брюки, и юбки, и зимняя верхняя одежда, и мужская мода, в конце концов. – Зосницкая в волнении потянула из лежащей на столе чьей-то пачки сигарету, но заметив недовольный взгляд Юрия Александровича, засунула ее обратно.

– Ладно, Катюша, – улыбнулся наконец Коган, – может быть, вы и правы. В конце концов, пара десятков журналов мод погоды не делает.

– А вот здесь вы, Павел Ефимович, не правы, – высказала свое мнение Ольга. – Достаточно всего десятку женщин посмотреть те журналы, что мы с Катей подготовили, – вступилась попутно за подругу Шлоссер, – и новую моду будет уже не остановить.

– Ну это если тамошняя цензура пропустит, – высказал свое мнение Логинов.

– А там и в самом УСИ немало женщин работает, – продолжила отстаивать свое мнение девушка. – На проявке и распечатке фоток, машинистки и чертежницы.

– Интересно, а Меркулов и Берия своим женам покажут? – задумчиво спросила Зосницкая и опять потянулась за сигаретой. Викентьев протянул руку и легко хлопнул девушку по запястью.

– Юрь Саныч, а вы, оказывается, деспот, – тут же высказал свое мнение Дима, – сами курите, а Екатерине не даете.

Директор вопросительно посмотрел на Зосницкую, увидел ее кивок и улыбку и сам расцвел во все лицо:

– А Катеньке теперь курить нельзя! У нас ребенок будет!

* * *

Нет, ну где же я его видел? Вот тебе и фотографическая память. Я облазил все закоулки памяти Синельникова. Нет его там. Младлей ГБ эту, в чем-то даже абсолютно нормальную, рожу точно никогда не видел. Почему же при взгляде на него у меня возникают такие отрицательные эмоции? В своей прошлой жизни видеть его я никак не мог, слишком большая разница во времени. Так, попробуем сосредоточиться. По ощущениям, я его точно видел, но нет чувства цвета. Черно-белое фото? Уже ближе. Просканируем все-таки память меня – Жеки Воропаева. Вот оно! Я чуть вслух не закричал от восторга, что опознал эту морду. Действительно, видел я только небольшую фотографию девять на двенадцать, как поет там Аллегрова. Главное – это где я ее, эту фотографию видел! А было это во внутреннем музее ФСБ, когда у нас был курс контрразведки. Так, теперь попробуем прочитать мелкий шрифт на пояснении под тем фото. Был завербован Абвером в тридцать восьмом, когда работал в составе торгово-закупочной делегации в Германии. Гомосексуалист. Классическая подстава с красивым мальчиком. В сорок седьмом перевербован МИ-6, которой досталась часть немецких архивов. Был взят в сорок девятом на встрече со связником. Сколь веревочка не вейся. Но одиннадцать лет он нашей державе погадил. Здесь это у него теперь уже не получится. Да, это наш серьезный прокол. Надо будет на ближайшем сеансе сказать, чтобы срочно передали нам сюда списки всех известных агентов западных разведок того-нашего времени. Черт, голову сломать можно. Для меня – Воропаева – того времени. Для меня – Синельникова – нашего.