В поисках праздника - Виталий Капустянский

– Поцелуй меня.

И это слово, как волна, захватило меня и кинуло на прекрасный берег ее сладких губ, я целовал ее, и словно спелая вишня таяла на моих пересохших губах. Некоторое мгновенье Анжела сдерживала мои губы своими губами, словно хотела продлить наш первый поцелуй. Но необузданное желание охватить всю ее красоту вырвало меня из магического круга ее сладких губ. Я сорвал с нее тонкое прозрачное платье и кинул его куда-то в тень, туда же полетел и ее черный лиф, захлебываясь своим дыханием, я с наслаждением целовал ее горячую упругую грудь. «Она моя, она моя», – пронзительно звучало в моем мозгу, душа летела куда-то ввысь, наконец-то расправив всю длину своих крыльев. Мгновенно скинув расстегнутую рубашку и брюки, я опустился на колени перед Анжелой и с наслаждением разорвал черную полоску на ее восхитительных бедрах. Повинуясь необузданному желанию, я взметнул ее на руки и поднял нежный изгиб живота к своим губам, во мне было столько силы, что мне захотелось любить ее всю ночь.

– Этот дом – наш ковчег любви, – сказал я и осторожно опустил Анжелу на кровать.

– Здесь родятся и умрут наши чувства, – задыхаясь, произнесла она.

Приблизившись к ее раскрытым губам, я увидел, как по нежной щеке скатилась хрустальная слезка.

– Что с тобой? – застыв, спросил я.

– Не спрашивай меня ни о чем, я прошу тебя. Но крепко целуй и люби всю эту ночь.

Я целовал ее в губы, целовал ее нежность щек, целовал ее глаза, лоб, брови, и мне хотелось сделать для нее что-то невозможное. Я отдавал ей все свои ласки, которые скопил, утаивая от нелюбимых дев, и что-то большое и сильное неслось впереди меня, и моя душа впервые светилась золотым светом, словно я нашел ускользающее руно. Я целовал и скользил губами по ее упругим бедрам, я гладил их руками и крепко обнимал. Мои жадные губы скатывались с красивых холмов ее грудей и забирались вновь. Но стоило ей раскрыть свои сладкие губы, и я уже летел целовать ее вишневый рот. Я тонул в водопадах ее волос и покрывал поцелуями все ее тело, и где бы мои губы ни оставили след, я чувствовал, что никак не могу охватить ее всю, и это сводило меня с ума. Оглушенные единой страстью, мы разорвали девственный покров, гибкое тело Анжелы еще больше расжигая мою страсть, забилось подо мной.

Она сжала мои выпрямленные руки и первая волна необузданной страсти мгновенно схлынула, унося нас в сладостный океан любви.

– Тобой невозможно насладиться. Я чувствую, что твоя красота, когда я хочу охватить тебя всю, мгновенно ускользает, и я испытываю от этого сладкую боль. Я люблю тебя, Анжела. Люблю, люблю, люблю, – переполненный своими чувствами, тихо сказал я и нежно поцеловал ее в губы.

Каким радостным было это позднее утро, я лежал рядом с Анжелой и обнимал ее горячее упругое и нежное тело с такой остротой желания, что это становилось для меня пыткой. Какое-то внутреннее чувство сдерживало меня от прикосновений и ласк, и я вдруг почувствовал себя варваром, проникшим тайно на запретную постель Мадонны. Анжела лежала на спине, повернув голову немного вправо, ее волнистые волосы красиво свисали над полом, нежные холмы ее грудей еле заметно двигались от сонного дыхания. Ее правая рука свисала над полом, обнажая гибкую талию и округлую стройность бедра, а левая рука, словно крыло большой и красивой птицы, закрывало нежный живот, касаясь кончиками ногтей белой полоски. Я снова боялся спугнуть счастливое мгновенье, – она Мадонна, а я ее варвар, который вымаливает любовную милость, – думал я, – как она щедра, как она красива и как тяжело ее будет удержать. – Но мое варварское желание все же победило, и я с ниспосланной мне свыше нежностью поцеловал ее в краешек прекрасных губ. Анжела нежно заворочалась и, открыв сонные глаза, мило морщась, подняла повисшую руку.

– Ой, как я ее отлежала, – сладко постанывая, сказала она.

– Можно, я полечу твою ручку?

– Ооо…

Я целовал и массировал ее руку, а она смотрела на меня нежным и все же необъяснимо чужим взглядом, то, чего я так сильно хотел, она не позволила, и я снова почувствовал себя варваром, которого вдруг неожиданно схватили и изгнали из рая.

– Вот и прошла ночь, – разглядывая мое лицо, сказала Анжела.

Я поднялся с кровати и, отыскав на полу измятые брюки, надел их. Моя Мадонна обернула свое прекрасное тело белым полотенцем и превратилась для меня снова в недоступную красавицу. Она собрала волосы в скромный хвост, чтобы сгладить волнистую красоту волос и очень решительно посмотрела мне в глаза.

– Вот и прошла ночь, – повторила она более уверенно, – прости меня.

– Я что-то не понимаю, что это значит?

– Я хотела проверить себя и свои чувства.

– Так значит, вся наша ночь была лишь проверка?

– Ты мое искушение. Ты моя запретная радость. Ты моя сила. И ты… моя… – ее глаза увлажнились, но она удержала слезы.

Я смотрел на Анжелу, широко раскрыв глаза, мои плечи были опущены, а спина изогнута, как у загнанного зверя.

– Ты подарил мне ночь любви, я сохраню ее в самом недоступном уголке моего сердца, а для тебя наша ночь пусть будет самым сладостным утешением.

Я сильно ударил наотмашь по стене дома, и он издал глухой скрип, похожий на стон.

– Что ты говоришь, – захрипел я, – что ты говоришь…

– Выслушай меня, я прошу тебя, – заговорила она, нежно взяв меня за руку.

– Что ты еще хочешь от меня?

– Я хочу, чтобы ты понял. Да, у меня есть другой, неведомый тебе, и он тот, кто мне нужен. Но я очень хотела проверить свое чувство, чтобы узнать всю глубину моего решения, потому что он предоставил мне выбор. И вот я, затаившись, как тигрица, искала одинокого скитальца, который смог бы оценить мою красоту и за столь короткий миг хотя бы немного полюбить меня. Ты знаешь, ты был не единственный, были и другие, из которых я выбирала, но их глаза были пусты, а твои светились любовью. И, выбрав тебя, я ждала роковой ночи, ждала, чтобы узнать самое себя.

– И что же тебе говорит твое знание?

– Что мое решение не изменилось.

Я подошел к окну и, словно узник, сжал руками деревянные рамы, ее слова болезненно пульсировали в моем мозгу. Резко повернувшись лицом к Анжеле, я, горько усмехнувшись, сказал:

– Так, значит, всю эту ночь я был всего лишь инструментом в твоих красивых руках.

– Ну, зачем ты так, ты красивый, ты сильный, тебя невозможно не полюбить. А я, к сожалению, сделала свой выбор.

– Прекрасно, это прекрасно. Ты сделала свой выбор. Это слово, словно топор, перерубающий мне шею. Не важно, что я уничтожила кого-то, важно то, что я сделала правильный выбор. Важно, что я, я, я… Я полюбил тебя, Анжела, и не смогу забыть тебя никогда.

Я стоял перед ней и отчаянно размахивал руками, прекрасно понимая, что ничего не смогу изменить, мои чувства бились в моей душе, как штормовые волны. И я вдруг отчетливо понял, что мой невидимый соперник похитил из моих рук золотое руно счастья, блеск которого так сладко опьянил мою душу. На следующий день Анжела уехала. Я стоял перед ее пустым домиком, прижавшись лбом к стене, а в моей голове творился настоящий карнавал мыслей. Наступил период затишья, в лагере ждали новой смены, и я вновь почувствовал, что загостился в благословенном алуштинском крае. Раскаленная колесница властного солнца продолжала посылать в меня огненные стрелы, уничтожая физически, а если учесть мою сердечную рану, то внутри я был почти уничтожен, отчего я чувствовал себя голубоватой медузой, выброшенной на горячий каменистый берег.