Преступление в поместье - Флёр Хичкок

Ноа подтянул меня наверх, и мы повалились на землю с другой стороны от забора. Собака ворчала всего в нескольких сантиметрах от нас, но добраться до нас не могла.

Где-то позади зарычал мотор. Зажглись фары, ярко осветив вход на аэродром. С черепашьей скоростью машина приближалась. Собака скулила где-то в поле, потом принялась лаять.

– И что теперь? – спросил Ноа.

– Ш-ш-ш.

На четвереньках я поползла по аккуратно подстриженной траве лётного поля. Вход был справа от нас, а самолёты – с противоположной стороны. До крайнего дома в деревне оставалось около пятисот метров открытого пространства. Окно на втором этаже ободряюще сияло тёплым жёлтым светом. А дальше были ещё дома, огни, люди – я даже слышала голоса.

– Давай, Ноа, дома совсем рядом! – я с усилием встала.

Ноги словно превратились в кисель, ступни пылали огнём, я то и дело спотыкалась и чуть не падала. Шатаясь, мы шли по траве, как заводные игрушки, у которых вот-вот кончится завод.

– Нет! – закричал Ноа откуда-то слева.

Он ударил меня по руке и указал направо. Сквозь ворота аэродрома светили фары. Судя по тому, как высоко и близко друг к другу они находились, это был лендровер. Лучи света медленно ползли по лётному полю в нашу сторону.

Уютные огоньки деревенских окон были слишком далеко и не спешили приближаться, как ни старалась я переставлять натруженные ноги побыстрее.

– Мы не дойдём.

– Налево! – закричал Ноа. – Беги к самолётам! Вон там папин самолёт!

– Нужно найти телефон. Какой толк?… – пропыхтела я, но всё-таки повернула налево, к узкой бетонной полосе посреди лётного поля.

Ноа нёсся впереди.

– Куда ты? – крикнула я.

Тут нас обнаружили, и мотор лендровера взревел. Фары выхватили из темноты на дальней стороне лётного поля стайку самолётов.

– Красный! – заорал Ноа, меняя курс справа налево и обратно.

Я последовала за ним, машинально отметив, что Ноа совсем разум потерял – не сможем же мы просто так угнать самолёт. Но он нырнул под крыло одного из них и внезапно открыл его дверцу.

– Стой!

Мои босые ступни зашлёпали по бетону, пылая от каждого прикосновения. Из последних сил я рванула вперёд и дотянулась кончиками пальцев до крыла. Рядом, обдав меня жаром двигателя, затормозил лендровер, распахнулась дверца.

– Не уйдёшь! – Меня дёрнули за воротник футболки.

Это был Дейв. Я попыталась развернуться. Однажды я видела фильм, где полицейская побила другого офицера. Моё замёрзшее тело неуклюже попыталось повторить её действия: я ткнула локтем назад, угодив Дейву под подбородок, другим локтем пихнула его под рёбра, а потом изо всех сил ударила коленом.

– Извини, Дейв.

Скорчившись, он отшатнулся. Я ухватилась за крыло самолёта и подтянулась. Над головой расцвёл зелёный фейерверк, отвлекая меня на секунду, и Дейв схватил меня за рукав.

– Вив! – заорал Ноа из самолёта.

Внезапно завёлся двигатель самолёта, загорелись огни, даже воздух завибрировал.

Я вырвалась из хватки Дейва, бросилась в самолёт и захлопнула за собой дверцу.

– Пристегнись.

– Что будем делать? – заорала я, перекрикивая гул двигателя. Сражаясь с ремнями, я разглядывала салон: сиденья, обитые коричневым твидом, множество циферблатов, тусклые лампочки – прямо как в старинном автомобиле.

– Поднимемся в воздух! – заорал Ноа в ответ.

– Что? – я огляделась. Впереди было два сиденья, а сзади, в хвосте, полно коробок. – Я думала, мы на нём поедем как на машине.

Ноа покачал головой, и мы резко дёрнулись вперёд.

Внезапно Дейв прижался лицом к боковому стеклу.

– А-а! – завизжала я, потом откинула оконную задвижку и высунула руку наружу. – Сам виноват, – я ткнула пальцем ему в глаз.

– Ой! – он отшатнулся.

– Давай! – крикнула я Ноа, и самолёт устремился вперёд, работая воздушным винтом и подпрыгивая по бетонной полосе. Справа подбежал кто-то ещё. Крис?

Прямо по курсу взорвался розово-фиолетовый фейерверк. Мы всё быстрее неслись по взлётной полосе, и силуэты сзади становились всё меньше.

– Ты правда умеешь управлять этой штукой? – крикнула я.

– Да, – помедлив, ответил Ноа. – Нет… То есть да. Я тысячу раз это делал. Ну, вроде того.

Я вспомнила игры у него на компьютере.

– Лётные симуляторы, – догадалась я.

Он кивнул и постучал по одному из циферблатов:

– Горизонт.

Затем щёлкнул ещё по нескольким:

– Крен, тангаж, рыскание – и всё такое.

Меня охватил новый страх – я оказалась во власти сумасшедшего. Человека, который думает, что компьютерная игра – то же самое, что реальная жизнь. Что управлять самолётом – то же самое, что управлять компьютером. А-а-а!

– Если не умеешь – не делай этого, – взмолилась я. – Убьёшь нас обоих. В авиакатастрофах не выживают. Прекрати, Ноа! Пожалуйста!

Но он, полностью игнорируя меня, наклонялся вперёд, стучал по циферблатам, дёргал за рукоятки, переключал тумблеры и смотрел вперёд.

– Мы летали во Францию на пикники – на денёк, втроём. Раньше, когда с папой было веселее.

– Перестань, Ноа. Не надо…

– Они оба были счастливы, мы все были счастливы, папа разводил на пляже костёр из плáвника с помощью старой бензиновой зажигалки.

– ПРЕКРАТИ!

– Нет, Вив. Доверься мне. Как раньше, когда мы были маленькими и ты ездила у меня на багажнике велосипеда.

Он не смотрел на меня, и я не сказала, что была напугана до смерти много лет назад, когда велосипед, которым он рулил, упал в реку. Что это было только один раз. Что после этого мы перестали ладить, а моей лучшей подругой стала Дейзи. Что я пришла домой в слезах и поклялась себе никогда не терять контроль и всегда быть хозяйкой ситуации. Что эту клятву я ни разу не нарушала. И вот я снова доверила Ноа свою жизнь. Наверно, я такая же чокнутая, как и он.

Фары самолёта освещали взлётную полосу.

– Может, мы сможем повернуть и выехать на дорогу.

– Крылья, – ответил Ноа. – Крылья.

Я поняла, что он хочет сказать:

– Можно добраться до конца взлётной полосы, выскочить из самолёта и убежать.

Вдруг я увидела, что зажглась ещё пара фар.

– Справа лендровер, – сказала я.

– Окей, – ответил Ноа. – Погоди, сейчас…

Я услышала, как взревел двигатель. Ноа толкнул штурвал, самолёт задрожал и… взмыл в воздух! Лендровер как раз выехал на взлётную полосу, чтобы перерезать нам путь, и мы пронеслись над самой его крышей.