Если пожелаешь - Кресли Коул

— Тебе когда-нибудь бывало страшно? — спросила Джейн. — Во время битвы?

Хью стремился избегать открытых сражений, и обычно это ему удавалось.

— Если даже такое и случалось, мужчины обычно не признаются в подобных вещах.

— Значит, тебе приходилось воевать. Сколько же человек ты убил?

Хью сделал вид, что не слышал вопроса.

— Ты ничего не ешь, а говорила, что умираешь с голоду.

— Я ем. — Она невозмутимо уточнила, взяв в руку бокал с вином. — Плохонький виноград. Ты мне так и не ответишь?

— Я не подсчитывал. — В свое время Грей предостерег его: «Запомни, шотландец, однажды утром ты проснешься и почувствуешь, что превратился в эту самую цифру».

— Так что у тебя с лицом? — не отступала Джейн. Переливчатый шелк оттенял перламутровую белизну ее кожи, безупречной в своем совершенстве.

Изо дня в день предаваясь разрушительному пороку, оглушая себя опиумом и теряя человеческое обличье, Грей все чаще с изощренным удовольствием напоминал Хью, что жалкому бродяге нечего и мечтать о такой девушке, как Джейн. Зачем ей угрюмый шотландец с исковерканным, покрытым шрамами телом, изношенным и старым? Грубый дикарь, не знающий, как вести себя в светском обществе. Человек, переступивший черту, за которой нет пути назад.

— Лицо порезано острыми обломками камня при обвале. — После того как он взорвал вершину скалы, уничтожая лагерь рехасадос. — Это вышло случайно. — Хью сказал правду: его случайно задело осколками.

Устроив взрыв, Маккаррик разом убил тридцать рехасадос. Джейн понятия не имела, что за человек сидит с ней за одним столом.

— Несчастный случай во время службы? — Любопытство Джейн казалось вполне искренним, но на самом деле ее едва ли интересовала жизнь Хью. Ей просто хотелось во что бы то ни стало докопаться до правды, и только потому что шотландец отказался посвятить ее в свою тайну. Больше всего на свете Джейн нравилось добиваться своего.

Хью отпил глоток вина, проклиная себя за то, что не оборвал разговор в самом начале. Теперь эта настырная девица станет донимать его расспросами оремесле наемника.

Однажды, когда Джейн было пятнадцать, Хью, несмотря на недовольное брюзжание Корта, взял ее с собой на проходивший неподалеку турнир по стрельбе из лука. Однако женщины-лучницы, узнав, что им предстоит помериться силами с Джейн Уэйленд, не пожелали участвовать в состязании.

Хью навсегда запомнил выражение ее лица. Широко раскрытые глаза, и в них — острое разочарование и непривычная беззащитность. Горячо сочувствуя Джейн, Хью неожиданно для себя самого прошептал: «Брось вызов мужчинам, девочка».

Джейн вернулась домой с медалью.

Это была не первая ее награда — женщины не зря видели в дочери Уэйленда опасную соперницу, — но Джейн придавала медали особое значение: ее желание осуществилось, она добилась своего. Зажав в руке награду, девочка решительно встретила взгляд Хью.

«Я хочу большего».

«И ты заслуживаешь большего», — пряча глаза, с грустью отозвался Хью. Он знал, что юной девушке вроде Джейн нечасто выпадает случай вступить в бой. Как бы ей ни хотелось сразиться…

— Так ты поэтому не хотел жениться? — спросила Джейн. — Ремесло неподходящее?

— Джейн, почему так получается, что мне все время приходится отвечать на вопросы?

— Скажи хотя бы, куда мы едем?

— А если бы я сказал тебе сегодня утром, ты передала бы мои слова Бидуорту?

— Нет, — поспешно выпалила Джейн, а затем призналась: — Хотя, возможно, и да. Но Фредди ни за что не проболтался бы.

— Тогда я не скажу тебе, — покачал головой Хью. Джейн хотела возразить, но шотландец добавил непререкаемым тоном: — Больше никаких вопросов.

Тяжело вздохнув, Джейн обвела комнату беспокойным взглядом. Она, казалось, не заметила, как капот соскользнул с ее гладкого белого плеча, но в теле Хью напрягся каждый мускул. Тонкая шелковая сорочка плотно облегала грудь Джейн, и Маккаррик почувствовал, что не в силах отвести от нее взгляд. Ткань повторяла все изгибы ее фигуры, и Хью мгновенно представил себе, как легкий шелк соскальзывает с ее плеч, обнажая розовые соски и перламутрово-белый живот. Он шумно перевел дыхание, надеясь, что Джейн истолкует этот звук как признак раздражения, а не знак капитуляции.

— Надень-ка капот.

Джейн недоуменно нахмурилась, скосила глаза вниз, а затем с интересом посмотрела на Хью:

— Я собиралась его снять. Здесь довольно тепло, а я не могу попросить тебя открыть окно.

— Надень капот.

Она насмешливо изогнула бровь.

— Ты так долго пялился на мои груди в карете, тебе бы следовало поблагодарить меня за то, что сейчас они открыты чуть больше.

— Не отрицаю, мне доставляет удовольствие смотреть на тебя. — Он даже не попытался опровергнуть слова Джейн. Сквозь тонкий шелк сорочки проступали два крохотных бугорка ее сосков, и Хью захлестнуло безрассудное желание обхватить губами один из них, почувствовать кончиком языка, как он твердеет и набухает. Маккаррик опустил глаза и тихо добавил: — Ты очень красивая. — От его слов щеки Джейн вспыхнули. — Но вид твоего обнаженного тела будит во мне желание, которое никогда не вызовет у тебя ответного чувства и потому останется неутоленным.

Джейн склонила голову набок, словно обдумывая слова Хью, а затем тихо проговорила:

— А если бы я тебе сказала, что испытываю то же желание?

— Я бы ответил, что ты безжалостная кокетка и что ты на удивление легко забыла Бидуорта. — «О, женщина, не прошло и дня. Какое поразительное непостоянство!»

Джейн прищурилась, но не произнесла ни слова.

Она даже не потрудилась изобразить преданность Бидуорту. Подумать только, а Хью еще переживал, что ему придется смотреть, как она тоскует по своему графу. Нет, не хотел бы он связать свою жизнь с подобной кокеткой, даже если бы мог.

Впрочем, это не важно. Его долг — защитить Джейн от опасности, а ее игры и уловки лишь отвлекают его от дела. Хью вскинул голову и добавил убийственно холодно:

— Я тебя предупредил. Ты знаешь, к чему может привести твое легкомыслие.

Джейн и не подумала прикрыться. Она снова бросала Хью вызов и не сомневалась в победе. Но Маккаррик был уже не тем уступчивым молчаливым мальчиком, каким она его помнила. Минувшие десять лет изменили его. Слишком много зла довелось ему увидеть… и совершить.

Ему случалось убивать голыми руками.

Хью вскочил на ноги, подошел к Джейн и одним резким движением усадил ее на стол. Он собирался лишь заставить Джейн запахнуть капот, но его руки сами собой сжали ее хрупкие плечи. Еще не поздно было отступить, так почему же Хью придвинулся ближе?

«Добром это не кончится», — произнес он про себя. Жестокий убийца, вот уже десять лет одержимый ветреной кокеткой. Джейн нравилось дразнить его, но он не смел прикоснуться к ней, особенно после того, как она стала его женой. Добром это не кончится…