Надежда для бандита - Анетта Молли

Она слегка отстранилась от меня.

— Саяр, пожалуйста, мне бы не хотелось делать это прямо здесь. Прошу тебя…

Секунду-другую подумал.

— Согласен, если ты уже купишь всё, что нужно, без всяких закидонов. Никаких стеснений, неловкостей и дальше по списку.

— Хорошо, — сказала и улыбнулась мне.

Прогресс на лицо. С дикаркой даже можно договориться. Надолго ли её хватит? Перед тем, как выйти, запустил руку в её трусы, проникая вглубь.

— Ты должна помнить, от чего отказываешься, — прошептал, делая дразнящие движения.

Незабудка глубоко задышала, приоткрыв рот.

Выходя из примерочной, был уверен, что она уже пожалела о своей просьбе.

Надя сдержала обещание и больше не сопротивлялась и не изображала вселенскую неловкость.

Спустя два часа, нагруженные пакетами, стояли у входа в салон. Я пошел налево — в барбер, Незабудка направо — наводить красоту. Перед уходом допытывалась, куда мы идём вечером и зачем.

— А какая тебе разница?

— Как это? Я не предмет мебели. Должна знать, чего ждать.

— Ничего ждать не надо. Просто будешь стоять рядом со мной и всё.

— У твоих женщин нет права голоса? Я правильно понимаю? — серьёзно спросила она, глядя в глаза.

Эти её язвительные вопросы одновременно забавляли и злили. Первая женщина в моей жизни, которая так себя ведёт со мной. Поправка: которой я, хер знает почему, позволяю, ПОКА, так себя вести.

— Каждый год авторитеты, назовём нас так, из разных городов собираются вместе, чтобы обсудить текущие дела, договориться о сотрудничестве, да и просто потрещать о жизни, — объяснил Наде, чтобы она перестала заваливать вопросами.

— То есть соберется свора преступников, чтобы показать, кто круче? — приподняв бровь, спросила она.

— Не нарывайся, — бросил ей, уходя.

Она хмыкнула мне вслед.

Ресторан встретил нас сверкающими огнями, громкой музыкой и смехом. Саяр не обманул — здесь действительно собрался весь цвет криминального мира, хотя с виду все казалось прилично. Я усмехнулась собственным мыслям. Ну ведь не с автоматами же наголо они должны стоять…

Здесь же все выглядело так, будто бизнесмены собрались обсудить дела и отдохнуть. Женщины напоминали дорогих скаковых лошадей: длинноногие, породистые, ухоженные, упакованные в дорогую сбрую, если можно было так назвать дизайнерские творения, в которые они облачились.

А вот мужчины… Мужчины напоминали диких животных. Осторожных, сосредоточенных, с цепкими, пронизывающими взглядами. И опасных. Привыкших зубами и когтями вырывать у жизни необходимое. Встань у такого на пути — перегрызет глотку и даже взглядом не удостоит.

Мы подошли к двум мужчинам, с которыми Саяр обнялся, похлопав их по широким спинам. Один весь в татуировках, высокий и массивный, а второй с какой-то смешливой чертинкой в глубине темно-зеленых глаз.

— Гора, Барс! Рад видеть!

— Саяр, брат! Ну наконец-то! Вернулся блудный сын!

Мужчины перекинулись еще несколькими фразами, а потом вспомнили обо мне.

— Это Неза… То есть Надя. Моя… — Саяр на секунду запнулся, подбирая подходящее слово. — Спутница. Надь, это братья мои.

Три пары глаз пристально уставились на меня, а мне стало неуютно.

— Братья? Родные? — удивилась я, рассматривая непохожих на вид мужчин. — А так и не скажешь…

Барс усмехнулся, а Гора засмеялся в голос.

— Родная кровь мало что значит, если за тебя не готовы жизнь отдать. А я знаю, что они отдадут. Как и я за них.

Я еще раз оглядела троих мужчин и поняла, что так и есть. Саяр не приукрашивал, он просто констатировал факт.

— Саяр, есть разговор, — заговорил тот, которого назвали Барсом. — Айбат…

Саяр не дал договорить. Повернулся ко мне и велел:

— Надя, сходи в бар. Закажи выпить.

— Я не пью, — сказала я, поняв, что Саяр решил от меня отделаться, чтобы поговорить про какого-то Айбата.

— Значит, просто посиди у бара. Скоро приду, — нахмурился он, для ускорения шлепая меня пониже спины.

Делать нечего. Кто платит, тот и заказывает музыку.

«Хозяин сказал — иди, и я иду», — мрачно проговорила я себе под нос.

Покачиваясь на каблуках, сквозь клубы сигарного дыма, я направилась к барной стойке, надеясь отсидеться там, пока Саяр решает свои бандитские дела, как я мысленно их окрестила.

Прошла к барной стойке и заказала сок. С алкоголем я с недавних пор завязала. Забравшись на высокий стул, наблюдала за людьми в зале, потягивая сок. Девушки висли на своих мужчинах, а я чувствовала себя очень одиноко.

Занесла же тебя жизнь, Наденька…

На стул рядом со мной сел худощавый мужчина с цепким взглядом светлых глаз. Заказал водку с тоником и выпил. Попросил повторить. Боковым зрением я заметила, как он ощупывает меня взглядом.

— Сколько? — спросил он, наклонившись к моему уху. На меня пахнуло водкой, и я ощутила подкатывающую тошноту.

Я повернула голову в его сторону.

— Что сколько? — переспросила непонимающе, стараясь дышать через раз.

— Цена, — коротко сказал он.

— За сок? Не знаю, спросите у бармена, — пожала я плечами.

— Твоя цена, детка, — хмыкнул мужчина, окидывая меня сальным взглядом и притормаживая на груди.

Я почувствовала прилившую к щекам кровь. Захотелось прикрыться.

— Да за кого вы меня…

— Принимаю? — договорил он. — За эскортницу, вероятно. Дорогую проститутку. И где только он нашел тебя? Ты не из всей этой тусовки, точно. Сиськи свои, мордашка тоже не перекроенная… За сколько тебя купил Саяр? Знаю, что он дешевок не берет. Но я дам в два раза больше.

Каждое слово незнакомца жгло стыдом. И правдой. Я ведь действительно продалась. Как вещь. Бессловесная кукла. Немое приложение к одному из этих хозяев жизни, которыми был заполнен зал ресторана.

— Сомневаюсь, — собрав оставшуюся гордость, фыркнула я. Решив, что с человеком нужно разговаривать на понятном ему языке, демонстративно смерила его презрительным взглядом и припечатала: — У тебя столько нет.

Встав, я собралась уйти, но мужлан схватил меня за руку чуть выше локтя и больно сжал тонкие пальцы.

— Не знаешь, кому отказываешь, шлюха, — прищурился он. Показное дружелюбие слетело с него вмиг.

— Убери от меня руки, — процедила я, хотя все, что хотелось — влепить по его самодовольной скалящейся роже.

— Руки, блядь, убрал! — прорычал низкий голос, от звука которого сердце пустилось в пляс.