Шпионами не рождаются - Игорь Атаманенко

Следовавший вместе с нами заместитель Главного военного советника по политработе полковник Ермолаев одобрительно закивал: «Политизированный скот — это хорошо! Значит, деколонизация пошла вглубь».

На следующее утро перед отлетом нас накормили завтраком: роскошная яичница с сыром и беконом, свежей выпечки белый хлеб, масло, джем, стакан ледяного апельсинового сока и банан на десерт. Я и переводчики, все москвичи, быстро управились со снедью, привычно расчехлили банан, запили соком, утерлись матерчатыми салфетками и молча уставились на замполита, который, обливаясь потом от внутреннего напряжения, с трудом справлялся со столовыми приборами: все время норовил взять вилку правой рукой, ронял на пол салфетку, чертыхался и жадно чавкал.

Наконец он добрался до банана.

«Товарищи дорогие, коллеги, — ужасно окая, обратился к нам полковник, — это что за плод или овощ такой? Впервые вижу!»

Отворачивая головы в сторону, чтобы не ввести в краску замполита, мы хором ответили:

«Это — банан, Василий Ефимович!»

«Так вот он какой, банан-то! — обрадованно вскричал полковник, в течение месяца постигавший на спецкурсах премудрости застольного этикета и ассортимент африканских базаров. — Надо же, а я-то смотрю, что-то уж больно знакомое!»

Схватив нож и вилку (опять, кстати, перепутав руки), полковник начал резать колониальный плод на мелкие кусочки, пожирая его вместе с кожурой…

Воистину: в какой руке джентльмен должен держать нож, если правой он держит котлету?

Сомалийский пояс верности

Каждый сомалийский мальчик проходит через циркумцизию — обрезание, а каждая девочка в возрасте 4–5 лет должна быть зашита. Даже дочери дипломатов, постоянно проживающих за пределами Сомали, проходят эту процедуру. Для этого их специально доставляют на родину.

На рассвете обусловленного дня мулла в специальном помещении мечети разжигает костер и прокаливает на огне острый, как змеиное жало, ритуальный нож.

Группа девочек, приготовленных для «заклания», в сопровождении родственника-мужчины ожидает у входа.

После исполнения намаза обезумевшая от страха девочка, поддерживаемая своим крестным отцом, попадает на стол к мулле-живодеру. Ей раздвигают ноги и… Несколько взмахов горячим тесаком, и в руках муллы оказывается окровавленный клитор и малые срамные губы.

Под истошные крики, а иногда в полной тишине — от боли девочки часто впадают в обморочное состояние — священник-резник приступает к основной цели обряда — зашиванию. В ход идет игла, такая же ржавая и прокаленная, как нож. Большие срамные губы сшиваются толстой овечьей жилой. Оставляют лишь малюсенькое отверстие для естественных отправлений — мочеиспускания и менструальных выделений.

По достижении четырнадцати-пятнадцати лет — возраста, когда сомалийки обычно выходят замуж, — срамные губы срастаются настолько плотно и ровно, что на их месте едва заметный шрам-рубец. На душе он еще менее заметен, но сохраняется до конца жизни.

Ритуал сопровождается чтением молитв и ласковыми увещеваниями. Наркоз и местная анестезия начисто отрицаются: познание физической боли в детстве — лучший способ воспитать будущую жену и мать в целомудрии и предотвратить случаи адюльтера.

Вся операция занимает десять-пятнадцать минут. Укутанную в ритуальное рубище, зашитую девчушку (живую или мертвую, ибо некоторые умирают от болевого шока) крестный отец на руках выносит наружу. Следующая!

Можно себе представить, какие кошмары переполняют душу каждой очередной девчонки: ведь она видела, что предыдущая сверстница входила в мечеть своими ногами, а оттуда ее выносят на руках. А крики, доносящиеся изнутри?!

Обрядом зашивания достигается сразу несколько целей.

Во-первых, он гарантирует появление жизнеспособного, физически крепкого наследства — больной мужчина ватным пенисом не сможет взломать спайку из срамных губ.

Во-вторых, удаление клитора — своеобразная профилактика лесбийской любви и женской мастурбации.

В третьих, ни одна сомалийка, собирающаяся завести семью, не рискнет до замужества отдаться мужчине — результат дефлорации виден невооруженным глазом. Ведь после первого полноценного полового акта отверстие, размером с ноздрю, многократно увеличивается, а это позор и одиночество — замуж берут только девственниц.

Кроме того, всякую созревшую в половом плане девицу останавливает страх боли, вернее, воспоминание о ней, поэтому можно с уверенностью констатировать, что в основе целомудрия сомалиек лежит сохранившийся в памяти кошмар зашивания.

Еще одна цель, которую преследует зашивание, — экономико-гигиенического свойства.

Сомалийской девушке требуется совсем мало воды, даже меньше, чем мужчине, чтобы содержать свои интимные прелести в чистоте. Ведь они, по сути, отсутствуют!

С экономической точки зрения это очень важно: в Сомали литр воды стоит столько, сколько грамм золота. И никаких расходов на гигиенические прокладки — запаха нет, его загнали внутрь.

Некоторые сомалийцы-националисты считают, что обладание зашитой женщиной более эстетично, чем половой контакт с европейками, у которых, по их словам, «не грациозная игрушка между ног, а шапка-ушанка…»

Кстати, об отношении сомалийцев к сексу. Секс для них — такое же естественное отправление, как утреннее или вечернее опорожнение кишечника.

Сомалийцы — мусульмане, и процесс дефекации возведен у них в своего рода культовый обряд. Их кишечники работают, как часы. Вслед за утренней побудкой сомалиец с кувшином воды устремляется к выгребной яме. Опорожнившись, подмывается и тут же бросается на жену, побуждая ее к половому акту. Если у него их несколько, то он оприходует всех поочередно.

В течение дня, как правило после обеда и ужина, эта процедура повторяется с неизменной регулярностью.

Женатых солдат и сержантов могадишского гарнизона, находящихся на казарменном положении, офицеры отпускают домой для исполнения супружеского долга трижды: утром, после обеда и ужина.

В интимных отношениях сомалийцев, женщин и мужчин, мало поэзии — сплошная физиология. Совокупиться с женщиной для сомалийца — то же, что поставить клизму или выпить стакан чая.

Эти процедуры обходятся даже дороже: медицинское обслуживание и чаепитие — удовольствия не из дешевых.

Никакого орального и — боже упаси! — анального секса в Сомали нет. Это запрещено Кораном и властями. Семя — дар аллаха, и оно должно излиться, куда назначил Всевышний — в женское чрево!

Соитие — только лежа. Мужчина сверху. В крайнем случае, во время кочевья в саванне, из-за боязни ядовитых змей и диких животных, коим несть числа, — сомалийцы сношаются стоя.

Чтобы предупредить распространение онанизма, Коран запрещает неженатому мужчине прикасаться рукой к своему детородному члену. Они даже мочатся по-женски, сидя на корточках.