Моя любимая Эми. История о том, как я дважды потеряла свою дочь - Дженис Уайнхаус

После BRIT Awards поведение людей вокруг меня приняло интересный оборот. Со старыми друзьями и семьей отношения никак не поменялись. «Это Эми, она всегда была храброй», – говорили мы, собираясь вместе. Даже когда проблемы Эми с наркотиками стали очевидны, я ничего не скрывала – да и как я могла? Я безмерно благодарна всем людям, оказавшим поддержку, без которой я временами не справлялась. А вот с незнакомцами иногда случались интересные ситуации. Теперь все знали, кто такая Эми и кто такие мы. «О боже, вы же мама Эми!» – частенько обращались ко мне. «Да, но я обычный человек», – думала я. Я могла пойти выпить кофе с подругой, как внезапно ко мне приставали. «Пожалуйста, приводите Эми!» – постоянно просила меня женщина из местного кафе. Я вежливо улыбалась и пожимала плечами, думая про себя: «Но вы же ее даже не знаете». Забавно, как слава ослепляет людей.

Я солгу, если скажу, что иногда мне не хотелось использовать блага популярности Эми. После успеха Back to Black она постоянно светилась в газетах, и как-то раз мы с моей подругой Стефани решили отправиться на спа-выходные в Champneys в Хертфордшире. Стефани подала заявку на бронь заранее, и, так как Эми постоянно преследовали фотографы, она решила предупредить работников, что я Уайнхаус. На всякий случай, если рядом будут ошиваться папарацци. Внезапно Стефани перевели на другую линию – для VIP-гостей. Наши номера тут же заменили на люксовые апартаменты, а обращались с нами, как с королевами. Это было действительно чудесно. Маленькой толики того, к чему Эми уже привыкала, хватило, чтобы вкусить богатую жизнь. Я согласилась – а кто бы нет? – но понимала всю фальшь ситуации. Митчеллу, очевидно, было куда комфортнее в этой части жизни Эми, чем мне. Я всегда говорила себе: «Дженис, не зазнавайся». Надеюсь, у меня получилось. Эми всегда помнила, откуда пришла. Думаю, ее сильно расстраивало осознание, что жизнь под светом софитов – это подделка. Она получила все, о чем мечтала. Но реальность оказалась не похожа на фантазии.

Радость от победы на BRIT Awards была недолгой. Вместо того чтобы вознести ее еще выше, она, казалось, сбросила ее в черную дыру. Если раньше Эми состояла в прочных отношениях с Алексом Клэром, с которым они время от времени жили в Максвилл-Хилле, то теперь она просто искала приключения. Обычно она не давала ничему вскружить ей голову, но слава и внимание публики определенно напугали ее сильнее, чем порадовала победа. На девушку, которая сама не верила в свои силы, вдруг возложили огромные ожидания. Меня всегда удивляло, как она себя недооценивала. Иногда она спрашивала: «Мам, ты правда считаешь, что это хорошо?» Подобные сомнения пожирали ее изнутри, прячась за фасадом самоуверенности.

Сердце Алекса Клэра разбилось весной 2007 года, когда Эми снова начала встречаться с Блейком. Для Эми Блейк никуда и не уходил. Я почти ничего не знаю об их прежних отношениях, но прочными их не назвать. Как только я узнала, что они снова вместе, у меня сердце ушло в пятки. Эми вновь ходила по старому доброму лезвию ножа. Неудивительно, что она не созвонилась со мной. Ее не интересовало мое мнение. Она была взрослым человеком и должна была отвечать за свои поступки.

Когда тем апрелем Эми и Блейк обручились, я решила, что ей хватит ума не выходить за него замуж. Она всегда говорила мне: «Мам, такие, как я, не созданы для брака». Не знаю, на какой курорт улетел ее мозг. Эми оплачивала все их совместные поездки, и, о чем я тогда не знала, именно на ее деньги они покупали наркотики. Если честно, мы все виноваты в том, что закрыли глаза на проблемы Блейка с тяжелыми наркотиками. Мы не хотели верить, что это действительно происходит.

Больше всего я ненавидела его оппортунизм. Эми была ключом Блейка к удовлетворению его потребностей, а он был тем разрушением, которого она жаждала. Они ковыряли раны друг друга. Думаю, Эми все еще держала обиду на отца. Я мало знала о Блейке, но однажды он вызвал у меня настоящее отвращение. Он был с Эми, когда я отдыхала в Италии в том году, и она передала Блейку трубку. Не знаю, в шутку или нет, он назвал меня «мамочкой». Мамочкой? Он словно вонзил нож мне в живот. Так с любовью называла меня Эми, и мне это нравилось.

«Я тебе не мамочка», – ответила я.

Если даже мне казалось, что жизнь летит со скоростью света, то каково же было Эми. Теперь папарацци круглосуточно толпились около дверей ее дома в Джеффрис-Плейс – еще один странный опыт. Поначалу Эми это нравилось. Что еще ей оставалось? Она делала фотографам чай и болтала с ними. Она была щедрой и дружелюбной, а они получали желаемое, подпитывая ее жажду внимания. Но вскоре она устала им сопротивляться.

Это казалось какой-то фантастикой. Теперь мне приходилось пробиваться через толпу незнакомцев, чтобы попасть в гости к собственной дочери. Иногда друзей Эми, которые приходили к ней в гости, оттаскивали в сторону, чтобы сфотографировать. Творился хаос. Пугало, что теперь все считали нормальным схватить Эми на улице, чтобы сделать фото. Больше всего мне запомнился тот шум, эти «щелк-щелк-щелк», ставшие частью наших встреч. Выбора не оставалось, и я смирилась с ними, но привыкнуть так и не смогла. А когда Эми прославилась в США, ситуация лишь ухудшилась.

В апреле 2007 года Эми с радостью предвкушала ряд выступлений в США. Расстроившись из-за того, что Frank не вышел в Штатах, она вложила все силы в продвижение Back To Black и уже дала пару успешных концертов в пабе «У Джо», скромном местечке на Лафайет-Стрит, в январе месяце. Но лишь в мае 2007-го Нью-Йорк узрел ее настоящую. Эми заставила публику в Highline Ballroom ждать ее целый час, а затем пила на протяжении всего выступления. Мои американские родственники отозвались о ней как о «таланте, стоящем на грани разрушения». Невозможно было описать ее точнее. «Это Эми», – подумала я. Но, несмотря на парочку сумбурных выходов, Штаты приняли ее тепло. Себе на удивление, в Нью-Йорке Эми также узнала, что у нее много ЛГБТ-фанатов: после ее концертов то и дело виднелись обнимающиеся драг-квин.

Я не знала, что через десять дней Эми поехала отдыхать в Майами. Пока однажды не проснулась от утреннего звонка. Ее было очень плохо слышно.

«Эми? – крикнула я. – Где ты?»

«Я в Майами, мам, – хихикнула она. – Мы поженились».

Позже я узнала, что за полчаса до нашего разговора она позвонила Митчеллу и «обрадовала» его. Мне хотелось закричать: «Ты глупая девчонка», – но я сдержала гнев.

«Здорово, Эми, – повторила я сквозь сжатые зубы и пожелала ей удачи. – Мазл тов».

«У нас будет еще одна свадьба в Лондоне – большая вечеринка», – выпалила она. Наверное, так она извинилась и намекнула, что «хочет, чтобы я была там». Но, положив трубку, я стояла пораженная – меня словно огрели железной трубой.

Мое тело не поспевало за сотнями мыслей. Что она творит? Зачем? Никто не знал о свадьбе. Только Эми и Блейк – 18 мая 2007 года, Окружное свадебное бюро Майами-Дейд. Я чуть не подавилась, когда моя сестра Джоан позвонила мне из Майами, чтобы сообщить, что увидела новость по ТВ. «Если бы мы знали, мы бы пришли поздравить ее», – с любовью произнесла она, словно эта свадьба была настоящим семейным праздником, а не игрушечной пародией.