Венгрия-1956: другой взгляд - Артем Кирпиченок

произвели и протесты в польской Познани, где прошла всеобщая забастовка и рабочие штурмом взяли горком партии. Теперь партийцам приходилось отвечать на вопросы «Почему коммунисты убивают коммунистов» и «Не распустят ли при коммунизме профсоюзы»185.

Общей атмосфере нервозности способствовала начавшаяся агрессия Израиля, Франции и Великобритании против Египта, в ходе которой мир в очередной раз оказался перед угрозой столкновения между Востоком и Западом. Именно в этот момент английские коммунисты решили отправить в Венгрию журналистов партийного издания Daily Worker, чтобы те на месте разобрались в сложившейся ситуации.

Одним из этих корреспондентов был Питер Фрайер, который родился в 1927 году в английском графстве Йоркшир. В 1942 году он вступил в Молодежную коммунистическую лигу, а с 1947 года стал работать корреспондентом главной газеты британской компартии Daily Worker. Как сотрудник международного отдела этого издания Фрайер в 1949 году первый раз посетил Венгрию, чтобы присутствовать на процессе над Ласло Райком, обвиненным в шпионаже против Югославии.

Второй визит Питера Фрайера в Будапешт состоялся в 1956 году. За время своего пребывания в Венгрии журналист проникся симпатиями к мятежникам и, вернувшись домой, написал книгу «Венгерская трагедия», которая стала для нескольких поколений западных левых основным источником информации о событиях 1956 года.

Собственно говоря, книга Фрайера и начинается как свидетельство очевидца: «Я был в Венгрии, когда это произошло. Я лично убедился, что восстание не было организовано и не контролировалось фашистами или реакционерами, хотя реакционеры, несомненно, пытались взять его под контроль. Я лично убедился, что советские войска, брошенные в бой против “контрреволюции”, на самом деле сражались не с фашистами или реакционерами, а с простыми людьми Венгрии: рабочими, крестьянами, студентами и солдатами»186.

Далее автор трогательно описывает, как он пересекает границу Венгрии и наблюдает «счастливо насвистывающего» молодого солдата, выковыривающего красную звезду из мозаичного панно, украшавшего приграничный переход, в то время как его товарищи избавляются от коммунистической символики на флагах и кокардах.

От границы Фрайер едет в город Мадьяровар, где местный «ревком» показывает западным журналистам тела мятежников, убитых во время штурма штабквартиры АВО. Толпа кричит: «Это были звери, звери, животные, которые продались русским!.. Они называли себя венграми и без колебаний скосили наших людей!.. Мы не оставим в живых ни одной из этих свиней, вот увидите!» Вместе с «революционерами» английский коммунист направляется в больницу, из которой на носилках выносят раненого лейтенанта госбезопасности, командовавшего обороной штаб-квартиры. Пленного немедленно убивают и вешают за ноги на дерево. Фрайер меланхолично замечает: «Я, например, не считаю их [мятежников] контрреволюционерами. Если по прошествии одиннадцати лет (советской власти. — А. К.) трудящиеся, доведенные до предела, обращаются за помощью к Западу, то чья это вина?»187

Уделив две главы краткому экскурсу в предысторию мятежа, Питер Фрайер продолжил описание своего анабазиса. В городе Дьер журналист наблюдает работу местного революционного комитета и всячески пытается вызвать у читателя симпатии к данному учреждению: «Конечно, как и в любой настоящей революции “снизу”, здесь было “слишком много” разговоров, споров, пререканий, приходов и уходов, пены, возбуждения, волнения, брожения. Это одна сторона медали. Другая сторона — это появление на руководящих постах обычных мужчин, женщин и молодых людей, которых владычество АВХ заставляло оставаться в тени. Революция выдвинула их вперед, пробудила в них гражданскую гордость и скрытый организаторский талант, заставила их работать над построением демократии на руинах бюрократии. “Вы можете видеть, как люди развиваются день ото дня”, — говорили мне»188..

Между тем в Дьере Фрайер увидел первые признаки того, что «революция» выходит за рамки борьбы со сталинизмом. Он описывает, как католики собрали трехтысячный митинг и требуют «удаления соглашателей». Молодой служащий отеля пишет на названии отеля «Королевский». Молодежь рвется ехать в Будапешт воевать с русскими, а американские журналисты, по словам Фрайера, считают местный «ревком» «коммунистическим» и требуют «перманентной революции». Впрочем, для автора все это не имеет значения189.

31 октября Питер Фрайер достиг Будапешта. «В тот день десятки сотрудников тайной полиции были повешены вниз головой на будапештских деревьях и фонарных столбах, и толпы плевали на них, а некоторые, обезумевшие и ожесточенные годами страданий и ненависти, тушили окурки о мертвую плоть». Понятно, что большинство несчастных жертв никакого отношения к тайной полиции не имело, но друзья Фрайера, видимо, решили не расстраивать англичанина. Воодушевленный автор продолжал: «Власть захватили люди, державшие в руках оружие… А кто держал оружие? Фашисты? Нет, люди, которые участвовали в боях, борцы за свободу, рабочие Чепеля и Уйпешта, студенты, мальчики и девочки-подростки с патронташами на плечах, ручными гранатами за поясом и автоматическими пистолетами...»190 Почему студенты, рабочие и девочки-подростки не могли быть фашистами, автор не пояснил. Возможно, в Англии у фашистов на голове росли рога и на лбу была татуировка свастики.

Целая глава «Венгерской трагедии» посвящена опровержению аргументов в пользу советского вмешательства. Питер Фрайер утверждал, что становившееся все более и более правым правительство Надя в любом случае не пошло бы на реставрацию капитализма, роль Миндсенти была самой незначительной, а жертвами террора стали только сотрудники АВХ. Свои рассуждения автор завершает весьма примечательной фразой: «Но даже если бы Надь всей своей политикой шел на уступки фашизму, даже если контрреволюция преуспела бы, даже если бы бушевал белый террор, надо сказать, и сказать четко и открыто, что с точки зрения социалистических принципов вмешательство Советского Союза все равно было не оправдано. Советская агрессия против Венгрии была не просто аморальной и преступной с точки зрения венгерского народа. Это было явное и вопиющее нарушение того, что Ленин называл “элементарным социалистическим принципом... которого всегда придерживался Маркс”, а именно что ни один народ не может быть свободным, если он угнетает другие народы»191. Учитывая, что Ленин без колебаний направил советские войска в меньшевистскую Грузию и пытался «потрогать штыком Варшаву», этот аргумент Фрайера, пожалуй, можно назвать самым слабым с точки зрения коммунистической аудитории, к которой