Псы войны - Роберт Стоун

— Добрый день! — сказал Конверс с наигранной приветливостью, словно пытаясь встретить ответное радушие; мистер Роч, похоже, испытывал такую неприязнь к Конверсу и его семье, что Конверс часто спрашивал себя, почему тот вообще сдал им квартиру.

Мистер Роч постоянно улыбался, жизнь у него была нелегкая.

— Я только что вернулся из-за границы, — объяснил Конверс, — моей жены нет дома, и я хотел бы узнать, не оставила ли она записку для меня.

— Нет, — ответил мистер Роч.

Его улыбка стала еще шире, в глазах заблестело любопытство.

Мистер Роч был членом местного Общества Святого Имени и Американской партии. Когда-то у него был пес по имени Макдуф. Однажды вечером мистер Роч прогуливал Макдуфа по Пондероса-стрит. Неожиданно из-за угла выскочила колонна байкеров, и следовавший впереди мотоцикл переехал Макдуфа, сломав ему позвоночник. Мотоцикл опрокинулся. Когда несчастный мистер Роч стал возмущаться, упавший байкер схватил его за грудки и принялся колотить маленькой головой о край тротуара, пока мистер Роч не потерял сознание. Лечение обошлось очень дорого, несмотря на страховку и льготы. Тот случай заставил мистера Роча, и без того не отличавшегося смелостью, стать еще более осторожным. Когда к нему пришел уполномоченный, чтобы получить партийный взнос и поболтать об американизме, мистер Роч стал отнекиваться: он, мол, не состоит в партии и вообще не мистер Роч.

— Что ж, — сказал Конверс, — в таком случае не знаете ли вы, когда она ушла?

— Несколько дней назад, — ответил мистер Роч. — Несколько дней. — Он покачал головой, как будто с добродушным осуждением. — Насколько я слышал, у нее были какие-то неприятности, — мягко добавил он.

— Какие неприятности? Кто это сказал?

— Ох, я не знаю. Кажется, один из тех парней, что водят грузовики.

— Грузовики? — переспросил Конверс, нервно вздрогнув.

— Она ничего не заплатила за следующий месяц. Босс захочет вас выселить.

— Послушайте, завтра я выпишу вам чек. О квартплате не беспокойтесь.

— Он захочет вас выселить. К вам… приходили.

Мистер Роч захлопнул дверь.

Конверс вернулся к себе и позвонил в «Одеон». Девичий голос сказал, что Мардж не появлялась на работе неделю или около того. Он выпил еще стакан бальзама, долгим взглядом посмотрел на рисунок на стене и поднял трубку, чтобы позвонить Элмеру.

Но пока он набирал номер, ему пришло в голову, что звонить из дому небезопасно. Он опустил трубку и решил воспользоваться телефоном-автоматом в винном магазине на углу.

Он быстрым шагом направился к магазину. Было уже почти темно; пустынные тротуары и ряды огромных американских машин с зажженными фарами на перекрестке вызывали в нем тревогу. Сопровождаемый мертвенными взглядами продавцов, он прошел к аппарату, который висел на стене рядом с холодильником для пива. Элмер считал, и не совсем безосновательно, что телефоны «Пасифик пабликейшнс» прослушиваются, и для конфиденциальных разговоров провел отдельный телефон, который прятал в стенном шкафу у себя в кабинете в редакции «Найтбита».

— Господи Исусе! — воскликнул Элмер. — Откуда ты звонишь?

— Из Беркли. Послушай, что происходит?

— Я в курсе, — оборвал его Элмер. — Давай жми ко мне.

— Сейчас?

— Да, прямо сейчас. Не знаешь еще, кто у тебя на хвосте?

— Да нет у меня никого на хвосте, — сказал Конверс, но тут же сообразил, что, должно быть, ошибается.

— Этого не может быть. Вычисли, кто это, и стряхни их по дороге ко мне. Чтобы никаких хвостов.

Усталый мозг Конверса отказывался воспринимать приказ. Конверс прислонился лбом к прохладному боку пивного холодильника.

— Видно, мои дела плохи.

— Похоже на то, — ответил Элмер.

Он вышел на улицу, и тут как тут в памяти всплыла характерная картина: пар, поднимавшийся в душевой на гауптвахте в Иокосуке. Картина отчетливо стояла перед глазами — пар, шум воды, бьющей в серый бетонный пол, голоса арестантов. Сам он снаружи наблюдает, как убивают белую крысу. Они сделали это в дежурство Конверса, зная, что он не станет вмешиваться. Конверс ощутил полную безысходность ситуации, и это странным образом успокоило его.

Он немного постоял у магазина, с внешним безразличием оглядывая улицу. На углу не было ни души, то же и в машинах, стоявших вдоль тротуара. Он вернулся в магазин и вызвал по телефону такси.

Машина прибыла через пятнадцать минут. Конверс купил пинту коньяка «Голд-лиф», чтобы задобрить продавцов. Когда такси остановилось у дверей магазина, он скользнул на заднее сиденье и велел длинноволосому водителю ехать к универмагу «Мейси». Когда они отъезжали от тротуара, Конверс заметил, что у машины, стоявшей на противоположной стороне, вспыхнули фары. Это была ничем не примечательная коричневая машина, и Конверс, плохо разбиравшийся в автомобилях, не смог бы сказать, какой она марки, не рассмотрев ее вблизи. Держась на несколько корпусов позади, она следовала за ними весь путь через мост до центра Сан-Франциско. Конверс пил коньяк, не экономя: все равно в «Мейси» бутылку не пронести.

На Грант-авеню он поставил бутылку на пол, сунул таксисту десятку и, не оглядываясь, бросился к дверям универмага. Он с такой поспешностью и откровенной тревогой на лице устремился вперед, расталкивая толпу на многолюдном нижнем этаже, что покупатели оборачивались ему вслед. Он не любил «Мейси» за тошнотный запах парфюмерии, духоту и ужасные маленькие колокольчики.

Взбежав на эскалатор, он оглянулся на входные двери. К его ужасу, с авеню в универмаг быстро вошел бородатый мужчина и принялся зло оглядывать толпу. Конверс был уже почти на втором этаже, когда бородач поднял голову. Конверс отвел глаза, чтобы не встретиться с ним взглядом. На втором этаже народу было не меньше, чем внизу. Конверс бегом бросился за колонны к эскалатору на третий этаж. Подниматься выше он не рискнул; там были мало-посещаемые залы с мебелью и коврами, там его быстро прихватили бы. Оказавшись на третьем этаже, он быстрым шагом прошел отдел грампластинок в поисках другого эскалатора. В отделе грамзаписей звучала «Эра Водолея»[41].

Найдя эскалатор, он решил спуститься сразу на первый этаж. Через несколько секунд он был уже внизу и, стараясь казаться спокойным, направился к выходу на О’Фаррелл-стрит. Он понимал, что второй человек в коричневой машине сейчас кружит вокруг универмага.

Лавируя между автомобилями, Конверс перебежал Пауэлл-стрит; преследователей не было видно. Завернул за угол, на О’Фаррелл, и позволил себе пуститься чуть ли не бегом. Так он добрался до бокового входа в отель «Мейсон», пересек холл и пешком поднялся на бельэтаж, где нашел бар, из которого был прекрасно виден парадный вход отеля. Бар был декорирован в восточном стиле: мебель, стены и занавеси — из бамбука. Конверс заказал себе виски с водой и сел так, чтобы весь холл находился в поле зрения. Внизу под ним, среди ампирного плюша, развлекались люди с беджиками на лацканах пиджаков и множество белокурых детей, коротко стриженных и с бабочками на шее. Никаких бородачей.