Рагана - Анита Феверс

сей раз спереди, толкнул, заставляя сделать несколько шагов, и захлестнул веревкой одну из балок. Дернул ее край, вынуждая меня до боли в перекрученных жилах вытянуть руки над головой. Я с трудом сморгнула последние пятна и начала беззвучно выпевать заговор...

Хлесткий удар обжег губы. Голова мотнулась в сторону. Облизнувшись, я почувствовала солоноватый привкус крови и порадовалась, что это только лопнувшая кожа, а не выбитый зуб. Анжей взял меня за подбородок, вынуждая смотреть на него. Он стоял в тени, зато я была как на ладони, высвеченная лунным серебром. Я скорее почувствовала, нежели увидела, как он улыбается – довольно, словно хищник, наконец поймавший добычу.

- Вести себя поласковее ты со мной не захотела, что ж, будь по твоему. И не таких кобылиц укрощал. Все вы кнута и кулака боитесь, сразу на все готовые становитесь. Дура ты, Ясмена. Могла бы в шелках ходить. Стали бы с тобой Приречьем управлять, а там и в город покрупнее перебрались. Но ты предпочла мне какого-то вонючего охотника. Что такого в Совии, что вы, бабы, липнете к нему, словно вам медом намазано?

Несмотря на боль в задранных руках и разбитой губе, я рассмеялась.

- До чего же ты слабый, Анжей. Даже не можешь в глаза недругу свои мысли высказать. На девках злость срываешь. Боишься, что Совий сильнее тебя окажется? Так и есть – и ты прекрасно это знаешь, потому и поджимаешь хвост, как щенок, тявкающий на матерых псов. Так только слабаки поступают, которые боятся в открытую на равного себе пойти.

- Заткнись! – зарычал молодой мужчина, стискивая кулаки. – Ты сама виновата! Прогнала, шрам оставила и ходишь по деревне, дразнишься, всем видом своим не такая, как настоящие девки! Словно не человек ты, и глаз оторвать невозможно! Сама зачаровала и снова сбежать думаешь? Я тебе покажу, какой я трус!

Я слишком поздно поняла, что за тени живут в этом молодом мужчине, и прикусила бы язык, лишь бы не дразнить его – не так, не когда руки у меня связаны, а я сама в чужом городе без надежды хоть на какую-нибудь поддержку. Но слова уже были сказаны, и они будто сорвали цепи, которые он сам на себя налагал, чтобы хоть как-то уживаться среди людей.

Анжей стиснул мою косу в кулаке, оттянув голову так сильно, что я не удержалась и тихонько застонала от боли. Начал покрывать шею быстрыми, жадными поцелуями, перемежая их с болезненными укусами. За его спиной неистовствовал, вышибая копытами дверь стойла, Пирожок. Анжей взялся за ворот моей рубашки и одним резким движением разорвал ее до живота. Стиснул грудь и на мгновение поднял голову – только чтобы взглянуть на мое искаженное мукой лицо. Улыбнулся – мрачно, безумно – перенес руку на мою спину и прижался всем телом, давая прочувствовать, как сильно он хочет утвердить надо мной свою власть. Голова кружилась. К горлу подкатывала тошнота. Ноги, превратившиеся в кисель от страха, не удержали бы меня сейчас, даже обрежь он веревку.

"Вот и прокатилась за сказочками", – тоскливо подумала я, пытаясь хоть как-то отодвинуться, оттолкнуть его, разорвать соприкосновение, от которого мутило до потери сознания. Я ненавидела его – даже не за то, какой он, а за то, какой слабой я сейчас была по его прихоти. Конь бесновался все сильнее, злобно визжа. Послышался треск дерева, но Анжей не обернулся, чтобы проверить, что там происходит.

За все то время, что прошло с момента, как я проснулась, ни одна живая душа не явилась на шум. Помощи ждать было неоткуда.

Анжей продолжал елозить руками и телом по моей коже. Его движения стали рваными, быстрыми, словно он боялся чего-то не успеть. Он снова рванул мою рубаху, и ткань распахнулась, открывая его липкому взгляду все тело. Мужчина отстранился на мгновение, осматривая меня с ног до головы. Даже чуть отошел, чтобы не пропустить ни единой черточки беспомощного облика…

Короткий глухой удар прозвучал божественной музыкой для моих ушей. Анжей ссыпался бескостным мешком на землю, и я поняла, что не огорчилась бы, если б оказалось, что он мертв. Мой нежданный спаситель наклонился, коснувшись шеи поверженного насильника двумя пальцами, хмыкнул и бросил холодным глубоким голосом:

- Живучий.

Мужчина быстро подошел ко мне, взмахнул рукой, и я чуть не упала от неожиданно нахлынувшего ощущения свободы. Едва удержавшись на ногах, я застонала, растирая руки и чувствуя, как разбегается по телу кровь, прокалывая каждую жилку острой иглой. Несмотря на боль, я все же нашла в себе силы стянуть остатки рубахи, прикрываясь от внимательного взгляда незнакомца. Он ни о чем не спрашивал – молча снял черный плащ и набросил мне на плечи тяжелую ткань, хранящую его тепло. Меня начала бить запоздалая дрожь. Говорить было трудно, казалось, все слова разом вылетели из головы. Болели ребра в месте, куда ударил Анжей, болела разбитая губа, болела душа от страха, вопреки ожиданиям не слабеющего, а, наоборот, словно вцепляющегося сильнее.

- Идите в зал, пани, – по-прежнему холодно, но негрубо бросил незнакомец. – Я позабочусь об этом…человеке, а после займусь вами.

Я дернула головой в попытке кивнуть, обошла мужчину и бросилась в корчму. Судьба Анжея меня не волновала. После того, что он пытался сделать со мной, я хотела лишь оказаться от него как можно дальше, желательно на другом конце света. И если спасший меня мужчина собирался перерезать ему глотку и оставить умирать, все, что я сделала бы – попросила его провернуть это тихо. Впрочем, я вообще не хотела ничего никому говорить. Собиралась забрать вещи, заседлать Пирожка и убраться из этого города как можно быстрее. А еще я поклялась себе, что никогда, никогда больше не буду ходить безоружная.

Я быстро переоделась, стянула волосы в тугой пучок, не потрудившись расчесыванием, и подошла к лестнице, намереваясь покинуть постоялый двор. Мне думалось, я не задержалась ни на секунду, но незнакомец все же оказался быстрее, что бы он ни сделал с Анжеем. Темноволосый мужчина уже сидел внизу, и сонный корчмарь подобострастно кланялся, выслушивая пожелания ночного гостя.

Я замерла на верхней ступеньке, разглядывая своего нежданного спасителя. Он почувствовал мой взгляд и поднял голову. Даже с этого расстояния было видно, что его глаза такого же ярко-зеленого цвета, как мои. Толстая, отчаянно коптящая свеча бросала алые блики на черные волосы, стянутые в хвост. Красивые губы были брезгливо поджаты. На фоне черной, расстегнутой на две пуговицы рубашки тонкой работы его кожа казалась белее моих волос. Мужчина оказался