Блики - Виталий Цориев

Сложно сказать, сколько он проспал, но когда Артур просыпается, на улице уже темно. Трупный запах, несмотря на сквозняк, никуда не делся. За отодвинутой дверцей шкафа сконцентрировалась черная тень. Его озноб не прошел, он только усилился, трансформировался в панический, необъяснимый страх, который пронизывает его тело насквозь, от макушки до копчика. Он вскакивает с кровати, понимая, что даже не разулся, прежде чем лечь. У соседей сверху включен телевизор и сквозь потолок слышно предельно серьезный голос диктора: он что-то навязчиво долдонит, и по его интонациям понятно, что он не потерпит возражений, ведь за ним стоят некие силы, которые превосходят своей властью всё, что только можно представить, все мыслимые пределы. Сжав голову ладонями, пытаясь унять пульсацию крови в висках, Артур начинает ходить по комнате из угла в угол, словно запертый в садок зверек. Лампочка взрывается и разлетается мелкими острыми осколками по комнате, когда он щелкает тумблером, чтобы включить свет. Мурашки, пробежавшие по спине, нервный смех. Артур останавливается, его взгляд устремляется в бесконечность, переставая натыкаться на преграды: предметы в комнате начинают сливаться в аморфную серо-оранжевую массу, стены становятся прозрачными, словно ломтики желе.

Он приходит в себя у открытого настежь окна: оранжевый асфальт, вывеска бара «Катулл». Ветер развевает его белокурые волосы. Молодая парочка целуется, стоя на тротуаре у входа в бар: распаленный парень уже готов раздеть свою спутницу прямо на улице, но та отталкивает его руки, как только он тянется к пуговицам ее клетчатой рубашки. Сколько им лет? Не больше семнадцати. Изредка по дороге проезжают машины. Артуру кажется, что он вот-вот вспомнит что-то важное, и он с нетерпением ждет, когда настанет этот момент внутренней ясности. Время плывет, за парочкой приезжает такси, они садятся в него, исчезают. Хлопки петард вдалеке, мерцание звезд.

Он заходит в комнату матери, включает свет, внутренне напрягаясь из-за страха, что и эти лампочки взорвутся. Кровать заправлена. Ящики комода, в которых она хранила все документы – выпотрошены, но он знает, что деньги лежат в другом месте. Он открывает гардероб, забитый старыми бесформенными платьями, повисшими на пластиковых плечиках, словно вылинявшие воспоминания. Достает с нижней полки коробку из под обуви, откидывает картонную крышку – пачка банкнот на месте, прижата ко дну каблуком и мыском поношенных туфлей из черной замши. Он выуживает ее оттуда, скребя отросшими ногтями по картону, чтобы подцепить все до одной банкноты. Запихнув их в задний карман джинсов, он идет обратно в свою комнату, чтобы отыскать смартфон, свое последнее средство связи с живыми людьми, но когда он поднимает его с пола и заходит в одну из социальных сетей, то видит, что никого из его старых друзей нет онлайн. Зато есть один новый запрос на добавление – Артур нажимает на него указательным пальцем и на экране открывается фото Виктора: тот широко улыбается, его худое лицо кажется счастливым. Помешкав немного, Артур подтверждает знакомство, потом пробует позвонить матери, но звонок ее телефона – ностальгическая попса позапрошлого десятилетия – раздается из ее спальни, тогда он набирает нескольких из своих друзей, но все они, будто сговорившись, оказываются вне зоны доступа.

Убравшись прочь из опустевшей и ставшей такой чужой квартиры, Артур чувствует облегчение, страх отступает, несмотря на то, что он совсем один в этом большом ночном городе и даже не представляет, куда ему теперь идти. Спутанное сознание, смутные догадки о причинах всей этой мерзости. Бессмысленность и условность реальности, ее противоречивость и многоголосие, богатство деталей, которые вот-вот должны сложиться в цельную картину, но эта картина, словно причудливый пазл с бесконечным количеством фрагментов, лишь дразнит ум, и никак не вырисовывается перед внутренним взором Артура во всей полноте. Возможно, она просто не помещается у него в голове. Но одновременно с осознанием этой путаницы, он чувствует и воодушевление, некое эротическое чувство приближающегося оргазма, источником которого будут не рецепторы его полового члена, скользящего по влажным стенкам влагалища, а непосредственно сам мозг, проникший в чуждую ему реальность и впустивший ее в себя. Одно время у них с друзьями была мода на фразу «Не еби мне мозги», которую они подцепили у взрослых и употребляли без разбора. Артуру кажется, что он только теперь понял ее истинный смысл, и что эта прерогатива – трахать мозг – закреплена за вышестоящими инстанциями. Отдаваясь во власть этих сил, пусть даже они принадлежат Антихристу-Даджалю, Артур впервые испытывает наслаждение и истинный азарт от игры.

Размышляя об этом, он блуждает какое-то время по дворам, пока ноги сами не приводят его к входу в клуб «Катулл». Он сбегает по лестнице вниз, машинально дергает за ручку стальной двери, одновременно замечая, что та опечатана липкой желтой лентой. Дверь закрыта. На листе с синими печатями и подписью чиновника, приклеенном прямо на выпуклое стекло глазка, написано: «Закрыто по распоряжению Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков», строчкой ниже указан номер телефона, по которому могут звонить «располагающие информацией» люди.

Перебирая в уме последние события своей жизни, копаясь в памяти, и не находя там целые временные пласты, Артур приходит к выводу, что всё это затянувшийся сон, bad trip. Он идет по улице с чувством, что оказался здесь впервые. Девочка рядом с банкоматом, прижав коленом свою объёмную сумку к стене, роется в её недрах, отыскивая пластиковую карту. Её лицо в профиль: проколотая бровь, уголок глаза с лучиками ресниц, короткая стрижка. Наверное, она студентка и хочет снять свою стипендию. Рокот множества моторов машин вдали, слившийся в однообразный шум, засвеченное фонарями небо. Дородный повар в высоком белом колпаке, с занесённым навстречу зрителям половником ухмыляется с огромного рекламного экрана: «Хотите добавки?».

Артур вздрагивает, когда на его смартфон приходит сообщение: причудливый звуковой сигнал, похожий на закодированное послание инопланетян, сильная вибрация. Неужели он сам так настроил звук? Он вытаскивает смартфон из кармана, смотрит на экран:

– Нужно встретиться. Ты сейчас где? – пишет ему Виктор.

Артур озирается, пытаясь понять, где он и как называется эта пустынная улица с тополями, посаженными вдоль тротуара много лет назад: их листва шелестит на легком летнем ветру, но в оранжевом свете фонарей кажется искусственной, словно сделанной из гибкого пластика. Двадцатиэтажные дома из железобетонных блоков возносятся вверх по обе стороны от дороги так, что их крыши сливаются с серой мглой неба. Эти дома, когда-то разноцветные, теперь выглядят почти одинаково, их монотонный ряд устремлен к горизонту. Часть окон горит ярким светом, часть – затемнена и похожа на проекционный экран: огромные телевизионные панели в глубине комнат подсвечивают их изнутри разными цветами, отбрасывая на закрытые шторы причудливые сочетания пятен и заставляя перегруппировываться тени с каждой сменой сцены.

Бежать некуда, – звучит в голове Артура спокойный уверенный голос Хасана Сербедара, – Покорись своей судьбе. Это все сон, иллюзия, твоя смерть оправданна.