Игрек Первый. Американский дедушка - Лев Корсунский

— О чем беседовали?

— По вашей просьбе разговор я завел о вас.

— Про это я проинформирован. Как Юрий Владимирович оценивает сегодняшнюю обстановку в стране?

— Хреново оценивает.

— Это хорошо. Советы дает?

— Все время.

— Советов не слушать! Гнать его в жопу!

Капитан Мухортых вздрогнул всем телом и сделал вид, что к последнему заявлению своего начальника он не имеет никакого отношения.

— С Лаврентием Палычем виделся?

— Мельком.

— Как он оценивает обстановку в стране?

— Ужасно.

— Как он ко мне относится?

— Вас Берия не знает.

— Очень хорошо. Как относится к Президенту?

— Нежно.

— Ладно, пускай они выясняют отношения, а мы пойдем.

— На расстрел? — в голосе Мухи послышалась надежда.

— С этим погодим.

— Вызвать перевозку? — справился адъютант.

— Не нужно, Мы пешочком дойдем.

— Сергей Палыч! — встревожился Мухортых. — Может, хоть охрану?

Контрразведчик усмехнулся.

— Куда Мухин может от меня убежать! Разве что на тот свет!

Муха рассеянно кивнул:

— На тот свет пока не могу. А на этом — не все равно, где болтаться!

Алевтина не могла согласиться с последним замечанием Мухи. Безразличие, с которым тот воспринял свое освобождение, вызвало у его спасительницы разочарование. Стоило ей приносить себя в жертву похотливому старикашке!

Пограничник не удивлялся тому, что полковник вызволил его из тюрьмы. С дарованной ему свободой Муха не знал, что делать, и поплелся в Воробьевку.

— Туда тебе нельзя! — Алевтина не сомневалась, что через полчаса Судаков сцапает пограничника.

— А куда можно?

Не стремясь оказать майору Коробочкину благодеяние, Алевтина отвела Мухина к милиции и напутствовала:

— Скажешь, тебе к Коробочкину.

— А, — оживился Муха, — ему многие приветы передают! С того света.

— Вот и передай. И от полковника Судакова заодно. С этого света. Не забудешь?

Лейтенант Мухин с детской серьезностью помотал головой:

— Нет. Я помню, что вы еще на этом свете.

2.

Майор Коробочкин дотошно восстанавливал все подробности служебного преступления, совершенного им в невменяемом состоянии. На это указывали и свидетельские показания, скрупулезно собранные сыщиком. Выходило, что оба преступления — Сизова и самого Коробочкина — по сути идентичны.

Сизов совершил поджог здания, не имея на это никаких причин. Действовал, как фантом. После совершения преступления глюк помнил о нем смутно, как с перепоя.

Сам Коробочкин, освобождая Сизова из‑под ареста, действовал точно так же.

Два преступления, случайно поставленные рядом, высветили темные стороны друг друга. В обоих случаях Коробочкин заподозрил чужую волю, принудившую Сизова, а потом и самого Стаса действовать, как ей угодно.

«Кому было выгодно заставить Сизова поджечь Безопасность, я не знаю, — рассуждал сам с собой сыщик, — но кому позарез понадобилось забрать у меня Сизова — гадать нечего. Только Судакову. Следовательно…»

Сержант ввел в кабинет майора задержанного. Мухина.

— Ты откуда?

— Из Службы безопасности.

— Убежал?

— Ушел.

— Кто же тебя выпустил?

— Полковник Судаков. Он вам привет передал…

«Дьявольщина! Кажется, проклятый чекист знает не только, что творится у нас в ментовке… Он и в голову ко мне залез!»

Смятение сыщика Муха расценил по-своему.

— Полковник пока на этом свете.

Коробочкин оторопело уставился на полоумного:

— А я на каком?

* * *

Майор Коробочкин на самом деле не ведал, на каком он свете. Из допроса душевнобольного Мухина он узнал, что полковник Судаков целыми днями расспрашивал пограничника о каких-то призраках. Узнав, что призраки диссидентов изводят призрак Андропова душеспасительной болтовней, полковник затосковал. Пытался выяснить у завсегдатая того света, нет ли там службы безопасности. Судя по всему, ее не было. Даже Берия ходил без охраны, и каждый желающий подвергал его остракизму.

Станислав Сергеевич удрученно смолк, уяснив, что, расспрашивая о деталях загробной жизни, начинаешь в нее верить как в реальность. И незаметно сходишь с ума. Принимаешься всерьез размышлять: неужели у Берии не осталось верных ему людей для охраны, чтоб оберечь палача от плевков в лицо?

Грозная тень шизофрении упала на майора Коробочкина, и мир сразу померк в его глазах.

Станислав Сергеевич попытался выбраться на свет. Например, ему захотелось расспросить свидетеля Мухина о призраках Сталина и Ленина, но он преодолел искушение безумства. Прошел по солнечной стороне улицы, не споткнувшись.

«Плевать на тот свет. По последним сведениям, Судаков пока еще служит на этом. На том свете он наверняка определится в свиту Лаврентия Палыча. Садисту как раз не хватает таких помощничков…»

Коробочкин спохватился: незаметно он вновь свернул во мрак. Каждая тень там пугает, напоминая о мертвецах, ведьмах, чертях…

«Факты говорят о том, что Судаков научился внушать людям свои желания. Они выполняют его приказы, впоследствии не имея об этом никакого представления. Кроме того, Судаков прислал ко мне Мухина, который засрал мне мозги загробными байками. Зачем? А для чего ему понадобился пожар? А чего ради полковник под видом Брокгауза улегся в Воробьевку?»

Лейтенант Мухин смотрел на Коробочкина голодными глазами. Будучи живым человеком, пограничник время от времени хотел есть. Одно из неудобств тех, кто пока пребывает на этом свете.

Станислав Сергеевич подкормил психа содержимым своего сейфа.

После двух яиц с сыром и куском колбасы пограничник повеселел. Безумная чернота в его глазах просветлилась и заголубела. И нехорошая задумчивость развеялась. Нормальный парень.

— Вам привет! — с милым лукавством улыбнулся Муха.

— От кого? — не подозревая дурного, спросил майор.

— От Феликса Эдмундовича.

Коробочкин обомлел.

— Разве он меня знает?

— Он всех знает.

Станислав Сергеевич понял, что станет психом, если задаст свой вопрос. Но не удержался.

— Что он там делает?

— Вас ждет. Такие люди на том свете нужны.

Сыщик испытал не совсем нормальное желание: сесть в темный уголок и долго — долго куковать, освобождаясь от застарелой тоски. Как это делала сумасшедшая тетка в психушке.