Женщина с дурной репутацией - Аманда Маккейб

Дож сложил кончики пальцев вместе и поверх них внимательно смотрел на Марка:

— Возможно, она поставляет яд. Духи часто служат удобным средством для передачи опасных субстанций.

— Синьора Бассано не является коренной жительницей нашего города. А в маслах очень легко скрывать яды, — заметил один из советников. Он переглянулся с Эрмано.

— Дамы могут их легко приобрести и пустить в ход, — добавил дож. — Всем в Венеции известно, что брак Ландуччи оказался не столь удачным, как хотелось бы. — Дож потряс бумагами. — Эти бумаги, разумеется, не подписаны. Их нельзя использовать без свидетельских показаний. Но дыма без огня не бывает. Мы и раньше не раз сталкивались с подобным. Что вам известно о синьоре Бассано, синьор Веласкес?

Что ему было известно о Джульетте? Все и ничего. Он знал, каково на вкус ее тело, его аромат, страдал от царапин ее ногтей на своих плечах, чувствовал, как ее ноги обхватывали его бедра. Словом, знал все тайны тела Джульетты, но не знал ни одной тайны ее сердца.

— Я знаю, она владеет парфюмерным магазином, — осторожно ответил Марк. — Занимает определенное положение в этом городе, у нее широкая клиентура. Я знаю, что она слишком честна, чтобы предать республику, свой родной дом столь непристойным образом. Она не могла бы изобрести смертельный яд и дать его недовольной жене, разве не так?

Дож задумчиво кивнул, его министры хранили непроницаемое и настороженное выражение лица. Даже граф Эрмано с серьезным видом уставился в пол, будто совсем не знал Джульетту Бассано и мало интересовался ее судьбой, никогда не просил Марка шпионить за ней.

— Похоже, вы высокого мнения об этой даме, — заключил Андреа Гритти.

— Да, ваше превосходительство. Хотя боюсь, что не знаю ее так хорошо, как бы мне того хотелось.

— Естественно. Вы познакомились всего несколько дней назад. Возможно, она говорила вам, что не все время жила в Венеции?

— Да, — ответил Марк, — она прибыла сюда из Милана.

— Это правда. Ее муж Джованни Бассано принадлежал к одному из знатных семейств города, был хорошо известен службой у Сфорца[18], обладал большой властью и весом. Несомненно, желание его вдовы поселиться в Венеции и завести магазин вызвало некоторое удивление. Но республика приветствует любого, кто может предложить ей что-то полезное.

«И может предложить также немало денег», — подумал Марк.

— Синьора Бассано говорила мне о том, сколь она благодарна Венеции за то, что ей предоставили возможность жить здесь, она этому рада. — Хотя это не совсем соответствовало действительности, Марк считал, что ее место в этом городе масок и темных вод, она не мыслит жизни без Венеции. — Уверен, она не могла быть убийцей, которого вы ищете.

Дож кивнул и вернул бумаги советнику.

— Думаю, вы правы, синьор Веласкес, но мы хотим воспользоваться любой зацепкой. Справедливость должна восторжествовать!.. Что вы думаете о синьоре Бассано? Уверен, вы сообщите нам, если что-то заставит вас переменить свое мнение.

— Обязательно, ваше превосходительство, — ответил Марк.

— Хорошо, синьор Веласкес. Тогда мы отпускаем вас.

Марк поклонился и вышел из этого гнетущего зала. На лестнице он столкнулся с синьорой Ландуччи, которая шла на аудиенцию. Она властно кивнула ему, но он едва взглянул на нее, думая только о Джульетте.

Ей грозила опасность, Марк чувствовал, как вокруг нее сжимается кольцо, будто приближался шторм и они находились посреди открытого моря, совсем беззащитные. Марк не мог защитить ее словами, он не придворный, как граф Эрмано, способный обратить любую неблагоприятную ситуацию себе на пользу. Он — воин, владеющий шпагой, стреляющий из пушки. Но он не мог повернуть дула пушек своего корабля на сплетников.

«Джульетта, Джульетта», — мрачно твердил он, забирая шпагу и плащ у пажа. Что ты натворила? Если бы только он мог забрать ее, доставить на свой корабль и увезти дальше отсюда в безопасное место.

Однако не было такого места, страны, где бы они сами себе не создавали опасностей.

Выйдя из дворца, Марк увидел, что на площади кипит жизнь. Высоко над входом заметил каменного льва, державшего книгу огромной правой лапой. «Упокойся здесь, Марк, мой евангелист» — гласила резная надпись. Но Марк знал, что ему самому не обрести покоя.

— Синьор Веласкес! — услышал он голос графа Эрмано.

Он оглянулся через плечо. Эрмано каким-то образом убежал из сумрачного зала для аудиенций и от синьоры Ландуччи. Изумруды, украшавшие его черный плащ, сверкали.

— Граф Эрмано, — ответил Марк.

— Сожалею о том, что вам пришлось отвлекаться по такому поводу, — сказал Эрмано. — Мы с вами знаем, что с синьоры Бассано скоро снимут подобные обвинения, особенно если она заручится вашей поддержкой.

— Не сомневаюсь в этом, — спокойно ответил Марк.

Эрмано отвел его в сторону, в тень портала, подальше от шумной толпы.

— Но как обстоит дело с моим поручением относительно этой дамы?. Как вам кажется, мы скоро добьемся успеха?

Марк внимательно смотрел на этого человека при неярком свете. Было трудно определить, о чем тот думает. Эрмано слишком хорошо умел скрывать свои подлинные мысли за ослепительными улыбками и холодным взглядом. Однако он пребывал в напряжении. Наклонился к Марку и собирался уже взять его за руку.

Марк опередил его, подняв свою руку. Рубин на его мизинце засверкал, придавая силы.

— Трудно сказать, — ответил Марк. — Синьора Бассано не из тех, кто раскрывает свои деловые тайны.

— Действительно, она — воплощение соблазнительной тайны. Однако нет сомнений, что вы ей понравились — вы ведь Лев! А если помочь ей выпутаться из этого зловещего дела, она уж точно последует вашему совету. Она всего лишь женщина и будет полагаться на здравый ум мужчины. — Эрмано отвел взгляд, коснулся своих губ кончиком языка, будто предвкушая роскошный пир. — Ее земли, несомненно, перейдут ко мне еще до наступления лета.

Марк отошел от графа, от брезгливости на его коже выступил липкий пот.

— Возможно, у нее не останется времени для того, чтобы тревожиться о своих землях. Все ее мысли будут заняты тем, как спасти свою шкуру.

— Нет-нет, — запротестовал Эрмано. — Вы должны сделать все, чтобы завоевать ее доверие. Ни один из тех, кого я подсылал к ней, не добился ни малейшего успеха. Теперь я должен вернуться к дожу. Мы очень скоро вернемся к этому разговору.

Граф спешно удалился. Марк пошел прочь от дворца. Золото и бронза базилики сверкали в лучах бледного зимнего солнца. На площади было много народу, слышался смех, шум ссор. Словом, кипела жизнь. Площадь, невероятно красивая, вдруг показалась отвратительной, зловещей. Марк тосковал по чистому девственному океану, грозившему многими опасностями, которые исходили не от конкретного лица, где со стихией и даже с пиратами можно было сражаться честно.