Мы поднимаем выше стяги! - Иван Кузмичев

-Да, атаман Миронов знает, как наказывать за столь серьезный проступок.

Лучи солнца играют на алых каплях, словно на рубинах, рядом с телами никого нет, только я стою невдалеке, да пара молодых казаков со слезами на глазах смотрят на привязанные к столбам тела. У одного из них из прокушенной губы сочится кровавая дорожка, сбегающая по подбородку вниз, капая на чернозем.

Никто не слышит, как эти двое шепчут одно единственное слово: «Батька…»

После замечательной победы под Полтавой в мире сильно поменялась расстановка сил. И особо заметно это стало на востоке Европы, а так же на юге Русского царства. Благодаря усилиям, сначала Петра Толстого, а потом и его приемника, Петра Шафирова конфликты с Османской империей удавалось сглаживать, подкупая, льстя, заключая тайные союзы, но ничто не вечно, а мир с турками тем более. Эту простую истину государь всея Руси понимал лучше всех, благо, что опыт истории позволял в этом убедиться.

Именно для того, чтобы отсрочить неизбежную войну с Османской империей по весне в Царьград отбыл специальный гонец его величества с тайным посланием Петру Шафирову. Но это была только полумера. Конфликт мог быть решен только после кровопролития. Слишком часто звучало слово «война» на обоих берегах Дарданелл.

Поэтому еще в апреле этого года, после разделения губерний и перетасовки начальников оных, в Астраханскую губернию был посажен старший сын Матвея Васильевича Апраксина – Петр, бывший с 1708 года Казанским губернатором. Однако в силу своих качеств его пришлось заменить на Салтыкова, более хитрого и в чем-то даже либерального управленца. Дело в том, что нрав исламских подданных царя, преимущественно населяющих казанскую губернию, требует более мягкого подхода, нежели тот которым оперирует Петр Матвеевич Апраксин.

Однако качества Петра Апраксина, его твердость в достижении поставленной задачи, решимость, воля больше всего подходят для несения службы на границе. Недаром именно ему после Нарвского конфуза было поручено набрать два пехотных полка под Новгородом, над которыми он, и был назначен командиром. А уже через год Петр Матвеевич истребил шведскую флотилию, разбил шведского генерала Крониорта у реки Ижоры. Следующей весною снял осаду с крепости Ниеншанц, которая в последствии была разобрана до последнего кирпичика на нужды строительства Санкт-Петербурга.

Конечно, гений командира был подкреплен опытом и смекалкой, он мог действовать не только по указке государя, но и вести собственные тактические действия. Безусловно, ценный и нужный командир!

Но все же истинная ценность Петра Апраксина была не в этом. На исходе 1705 года он был послан под Астрахань для помощи фельдмаршалу Шереметеву в усмирении стрелецкого бунта. После чего он был назначен астраханским губернатором. И пребывая на этом посту 8 сентября 1708 года он заключил на реке Ахтубе с калмыцким ханом Аюкою договор, по которому хан обязался быть в вечном подданстве Русского царства. Вот и решил Алексей Второй воспользоваться таким козырем, дополнительно обезопасить рубежи с крымским ханством. На месте азовского губернатора сделать это много проще.

17 июня у речки Даниловки, на том же самом месте, где и прошлый раз встретился Петр Апраксин с Аюка-ханом, с которым прибыли его тайши* (военачальники малых улусов).

Как обычно бывает, в первые дни никаких разговоров о делах не было, только обмен подарками, лестные речи в общем кругу, представление и восхваление предков и сыновей. Несомненно, на востоке помнят и ценят свои корни, это делает им честь. Только на третий день Петр начал разговор о более насущных делах, в первую очередь тревожащих молодого царя.

-Государь наш, Алексей Второй, просил поблагодарить тебя за верную службу и преподнести тебе подарок из царской сокровищницы,– Апраксин сидя напротив хана подозвал движением руки слугу.

Тот почтительно поклонился, вытянув на руках сверток шелковой ткани, развернув его азовский губернатор, торжественно замер, показывая всем царский подарок: переливающиеся драгоценные камни на поножах радовали глаз любого наблюдателя. Улыбаясь, Петр медленно достал из ножен сам клинок, на котором застыла голубая ветвистая молния.

-Чудесный подарок, поистине чудесный…– с придыханием сказал Аюка, не отводя восторженного взгляда от сабли.– Но думаю, что смогу достойно отдариться за него.

Любовно поглаживая клинок, хан смотрел на рукоять с парой обвивающих ее змей с глазами-изумрудами. Его вторая ладонь придерживала ножны.

-Дочубей!– крикнул хан.

Через мгновение в шатер вбежал низкий старик, тут же упавший на колени и залепетавший слова приветствия и покорности своему хану.

-Прикажи пригнать к выходу подарок нашему все властительному и все милостивейшему русскому государю.

-Как пожелает мой господин,– поклонился главный конюх Аюки, выбегая из шатра.

-Пойдем побратим, поглядим на мой подарок нашему владыке!– с улыбкой указал Аюка, вставая со своего места, пристегивая новый клинок.

-Конечно, буду рад,– улыбнувшись, ответил Петр Матвеевич, вставая вслед за ханом.

Ждать подарок Алексею Второму пришлось недолго, пара минут и откуда-то сзади раскинувшихся невдалеке кибиток прибывших вместе с ханом калмыков послышался глухой перестук, смешенный с конским ржанием, пара секунд и белая молния вылетела на простор перед шатром. По бокам белоснежного, с черной гривой коня скакала четверка пегих тонконогих лошадей, на которых лихо свища сидели наездники.

-Вот он, мой подарок государю! Достоин ли он?– хитро прищурившись, спросил Аюка замершего азовского губернатора.

-Более чем достойный подарок побратим! Как зовут этого красавца?– с придыханием спросил Апраксин.

-Ему два года и зовут его Ярый, его купили в Бухаре специально для государя Русского царства,– с гордостью сказал Аюка-хан.

Жеребец встал на дыбы, четверка пегих коней закружила в некотором отдалении от него. Аюки поднял руку, показывая какой-то знак, они тут же бросились к Ярому, отгоняя его назад, за кибитки. На этом обмен подарками закончился, началось застолье, время конструктивных переговоров приближалось…

Спустя два дня после этого, Петр Матвеевич уходил в свой шатер с подписанной договорной грамотой, окруженный парой рот фузилеров с сотней донских казаков. В ней подтверждались старые пункты договора с русским царем, принявшим калмыцкий народ под свое вечное подданство. Вместе с этим государь увеличивал жалованье хана на тысячу рублей, с полуторной прибавкой в порохе и свинце для его людей.

Так же Аюка-хан и его тайши: торгоутовский Чимет, дербетовский Читер, сын Менко-Темира, и торгоутовский Дондук-Омбо, сын Гун-джаба, приносили повторную клятву вечной службы русскому царю, подтверждая недавний договор.

Кроме того, Алексей, помня, что в скором времени придется ожидать нападения крымских татар, постарался хоть как-то обезопасить южные рубежи царства. Для этого в договоре отдельным пунктом шло указание всем хановым людям этой осенью прикочевать к Дону и зимовать на нем. Этим сразу убивалось два зайца: предупреждался набег кубанских донских казаков Некрасова и автоматически упрощало сбор сил для отражения атаки крымских татар.