В тенетах суккуба - Эдуард Снежин

Я подсёк громилу ударом ноги в колено, он с проклятием упал рядом с Фаукатом, и врезал кулаком в морду тому, за которого цеплялся татарин.

Это было всё, что успел я совершить, озверевшие парни сбили с ног меня и тоже начали пинать ногами. Но, по крайней мере, я отвлёк их своим нападением от поверженного друга, которого вполне могли бы забить, не переключись на меня.

Один из них ударил меня носком ботинка прямо в лоб и рассёк бровь. Мне удалось приподняться и тоже расквасить обидчику морду ударом снизу, с того слетела кепка, которая оказалась подо мной — тут же кто-то другой снова сбил меня.

В это время, несомненно, к нашей пользе, ввиду превосходства противника по численности, завыла сирена. Милицейский газик, совершавший дежурный объезд, заскочил с асфальтового кольца прямо на арену сражения. Компания пустилась наутёк, и менты не изловили никого.

Я был в силах подняться, вскочил на ноги, кровь заливала глаза, но увидел, что Фаукат лежит без чувств, и закричал истерично:

— Убили!!!

Прибывшие узнали бывшего сослуживца, подбежали к нему, и один стал делать ему искусственное дыхание рот в рот. Но тот не реагировал никак, вперив в небо открытые остекленевшие глаза. Меня затрясло.

Капитан, начальник караула, внимательно смотрел за процедурой оживления пострадавшего и, вдруг, резко наклонился к его уху и гаркнул:

— Милиция!

Фаукат… моментально вскочил, как ошпаренный.

Капитан довольно улыбнулся действию волшебного слова.

Нам помогли забраться в газик и повезли сначала в скорую. Я видел, как один из ментов забрал кепку из-под меня в качестве вещественного доказательства.

В скорой нам промыли раны на голове и сделали перевязку. Оба мы чувствовали себя совсем трезвыми, хотя выпили три больших бутылки мадеры. Видимо, резкие удары по голове выбили алкоголь из мозгов и не позволили ему внедряться дальше.

Мы с Фаукатом подошли к большому зеркалу в приёмной скорой.

Из него смотрели на нас помятые лица в синяках с белыми повязками на головах. Мы посмотрели друг на друга и расхохотались, а Фаукат произнёс:

— Живём трудно, но интересно!

Он, как бы, подытожил смысл нашего бытия.

Газон отвёз нас в отдел милиции, где с пострадавших сняли показания. Я не знал никого из гладиаторов, а Фаукат, по каким-то причинам, тоже заявил, что видит их в первый раз.

Майор, писавший бумаги, успокоил:

— Ничего, Федя, найдём их! Вот она кепочка, — похлопал он по вещдоку.

Корпоративная солидарность обязывала изыскать и наказать покушавшихся на жизнь сотрудника милиции, пусть и бывшего.

Мне дали больничный по случаю сотрясения мозга. Фаукат не стал обращаться к врачам, правильно расценив, что не стоит начинать карьеру инженера с больничного листа.

Лариса прискочила в мою квартиру, как ни в чём не бывало.

— О, это тебя Толька врезал! — возмутилась она, увидев белую повязку на голове, — сволочь!

Я не стал объясняться с ней, хотя взгляд её был искренне сострадательный.

— Ты не должна больше появляться здесь! — твёрдо произнёс я и взялся за связку ключей, чтобы отцепить свои от квартиры и гаража.

Оторва резко выхватила всю связку и попыталась сбежать. Я схватил её, чтобы восстановить имущественную справедливость.

Мы стали бороться. Когда она поняла, что всё равно я справлюсь с ней и заберу свои ключи, то совершила акт, повергший меня в изумление.

Она расставила ноги и, оттянув трусы, забросила связку в своё влагалище. Только и мелькнули перед моими глазами раскрывшиеся алые губы, которые тут же захлопнулись, поглотив металлоизделия.

Пока я приходил в себя, суккубка захлопнула дверь с другой стороны.

Вечером зашла Юля. Она не знала, что мы разошлись с Ларисой.

Эта хрупкая черноволосая девушка, с тонкими чертами лица, удлинённой шеей, узкими плечиками, но с выдающимися выпуклостями, всегда привлекала меня.

Она смотрелась живой Барби, которой для сексапильности приделали большие груди и ягодицы. Но, при наличии Ларисы, которая затмевала всех, я только лишь иногда бросал на куклу короткие похотливые взоры.

Юля застала меня с белой повязкой на голове, я сидел и записывал кассеты, решил поправить финансовые дела.

Я сообщил гостье без подробностей, что выгнал Ларису за хамство. Она и не стала уточнять:

— Лариска наглая, мы все просто молчим, чтобы не связываться с ней.

Очевидно, первое, что пришло в голову подружке: Лариса вдарила чем-то тяжёлым меня по башке, она была, однажды, свидетелем, как разбушевавшаяся фурия побила половину хрусталя, оставшегося от моей семейной жизни.

— Делать нечего! Посижу с тобой, послушаю музыку?

— Да, ради тебя, бросаю запись, будем наслаждаться музыкой в комфортных условиях. Садись к столу!

Польщённая девушка села в кресло, а я принёс коньяк и закуску.

Юля рассказала, что поссорилась с Игорем. Причиной тому было его поведение на дискотеке, которую он вёл вместе с Виктором. Диск-жокеи сами не танцуют, но Игорь изредка выходил только с Юлей на круг, вызывая зависть нимфеток. Все нимфетки фанатились привлекательными ведущими, хотя и старших их на десять-пятнадцать лет.

Но тут Игорь в наглую пошёл танцевать с Фифой, эту кликуху дали юной фигуристой блондинке, поражающей публику ультрамодными шмотками, которые привозил ей папа из-за границы. Сегодня она вырядилась в фосфоресцирующие в полумраке дискотеки лосины, сверху которых накинула только полупрозрачный топик, условно прикрывающий верхнюю часть тела. Светящиеся в темноте высокие стройные ножки с блистающей аккуратной попкой, вдрызг разбили сердце увлекающегося диск-жокея.

Юля не выдержала и сбежала с дискотеки, а на звонки Игоря потом бросала трубку.

— Значит, друзья по несчастью, — чокнулся я с Юлей.

Я поставил Модерн Токинг. Вся молодёжь западала на дискотечную музыку. Голоса Томаса и Дитера, с чётко выверенным влиянием на психику слушателя, отзывались печалью в наших опустошённых сердцах, которую хотелось заглушить.

Танцуя с девушкой, я с удовольствием целовал губы её маленького ротика, что вызывало желание исследовать нижние губки на предмет соответствия их размеров верхним.

Потом мы послушали Бэд Бойз Блю, а на Си-си-кетч завалились в постель.

Мне было хорошо с милой, спокойной Юлей, совсем непохожей на бурную, энергичную Ларису.

И страстно хотелось исследовать незнакомое молодое тело.

Юля обнимала и целовала меня, позволила снять с неё бюстгальтер и заводилась от массажа маленьких сосков моими губами.