Песня мертвых птиц - Вячеслав Прах

«Ну, вот и пришло ваше время, доктор Стенли», – подумал директор. Ему не было радостно оттого, что старик сегодня всплывет, как тело на поверхность воды. Но и огорчения по этому поводу директор не испытывал.

Ему была безразлична судьба скрытного старика, который провонял враньем снизу доверху.

– Сколько времени это займет?

– Думаю, двое суток. Но зайдите сегодня ко мне в кабинет перед визитом к доктору Стенли. Я вам отдам несколько образцов почерка докторов. Я, как и вы, офицер, тоже решил их сравнить.

– Ну, и? Есть результат?

– Есть кое-какие наблюдения. Сами увидите, когда придете. А теперь вы мне скажите, офицер, обувь, которая стояла у кровати Эриха Бэля во время вашего осмотра палаты, подходила к размеру ноги покойного? Вы это проверили?

– Обижаете, директор. Конечно, проверили! Это точно его обувь. У Эриха Бэля был сорок второй размер ноги, поэтому мы даже не стали брать кроссовки на экспертизу.

– Пациента обнаружили босиком, правильно я припоминаю?

– Совершенно верно. Обуви на нем не было.

– Понятно. Вы не опрашивали еще родственников умершего?

– Некого опрашивать. Этот парень не числится у нас в базе, он не местный. По всей видимости, он из провинции или ближайшего пригорода, в истории болезни он адрес не указал. Поэтому мы сейчас проверяем все пригороды… А вообще, мое личное мнение – гиблое это дело, директор. Черт знает, кому мог сдаться этот меланхолик! Если только кому-то из ваших…

– Из «наших» – это из персонала или пациентов? – уточнил директор.

– А это еще предстоит выяснить. Скажу по правде, нам некогда заниматься этим делом, я лично стараюсь делать все, что в моих силах, хотя меня за это не погладят по го-ловке…

– Сомелье? Вот куда направлены все ваши силы, офицер?

– Вам уже известно, – по-дружески засмеялся офицер Рено, который был заложником своего настроения, как юная девица, которая внезапно стала настоящей женщиной. – Да, начальство покоя не дает. «Надо поймать его! Надо поймать маньяка первым делом». Начальнику там по ходу премию на… – и он неожиданно заткнулся.

Видимо, офицер Рено вспомнил, что разговаривает сейчас не со своим старым закадычным другом, с которым не виделись десять лет, а с директором психиатрической лечебницы.

– Через час заеду, директор. До встречи.

На этом закончился их странный разговор.

Директор не стал класть трубку, а набрал своего помощника и дал ему срочное указание собрать все досье и держать их наготове для офицера Рено. Про образцы почерка директор решил промолчать.

* * *

По офицеру Рено можно было смело сверять часы, он прибыл ровно через час после звонка и, как обычно, вошел без стука.

– Доброе утро, директор, – поприветствовал мужчину в белом халате только что вошедший гость крепким рукопожатием.

Офицер Рено вдруг неожиданно проникся симпатией к нему. Но что стало этому причиной, директор так и не понял.

– Доброе утро, офицер. Вот листы с образцами почерка наших врачей и санитаров, как вы и просили.

– У вас светлая голова, – сделал комплимент высокий широкоплечий мужчина, принимая маленькую стопку листов, на каждом из которых было написано лишь одно слово – «сожалею».

– Почему «сожалею»? – удивился офицер.

– Я хорошо запомнил, как было написано это слово. По нему я и сравнивал. Можете зайти к доктору Стенли за досье, он вас ждет.

Директор не стал рассказывать полицейскому о сегодняшнем ночном происшествии и о загадочном «стекольщике», который разбил ему окно, а затем, как ни в чем не бывало, вернулся за камнем.

– И что дали ваши сравнения? Есть результаты?

– У меня сейчас нет той копии письма, которую вы мне предоставили, офицер. Поэтому вы проверите уже сами, в участке. Скажу только, что несколько почерков имеют некое сходство. Но не могу сказать ничего определенно, я не специалист.

Директор нагло соврал офицеру Рено, так как не хотел лично «сдавать» доктора Стенли, хотя не возражал, чтобы его хорошенько допросили. Все равно старика не вывести на чистую воду обыкновенными вопросами, здесь нужно что-то покрепче. Полиция знает свое дело хорошо! Доктор Стенли – не крепкий орешек, расколется при должном нажиме. Такого «нажима» директор себе позволить, к сожалению, не мог, а потому предоставил офицеру Рено действовать за него.

Сообщник доктор Стенли или подставное лицо – это теперь не его головная боль, а проблемы человека, стоявшего сейчас перед ним. Разумеется, у директора была копия предсмертного письма Эриха Бэля…

– Понятно, – недовольно пробурчал полицейский.

– Офицер Рено, скажите, вам удалось выяснить хоть что-то по этому делу?

– Как я вам уже говорил, у нас много нераскрытых дел, и дело Эриха Бэля находится, можно сказать, на паузе. Вы меня понимаете? Но я теперь лично буду его вести и начну, пожалуй, с почерков и досье.

– Отлично. Удачи, офицер.

– И вам.

Офицер Рено сегодня был сама любезность. Он покинул кабинет и, по всей видимости, направился в соседний – за досье.

Доктора Стенли задержали ближе к обеду – не прошло и пяти часов с момента ухода офицера Рено. Ему предъявили обвинение в убийстве Эриха Бэля на основании совпадения его почерка с почерком предполагаемого убийцы аж по восьми пунктам, а также в сокрытии улик. Дворник, несмотря на свою бедность, рассказал на допросе все, что видел, и все, чего не видел. То есть что мог предположить из увиденного ранее.

Дворник осыпал доктора Стенли всеми возможными ругательствами как хладнокровного убийцу, который показал свое истинное лицо лишь на старости лет. Человек, метущий дворы этой лечебницы с момента ее открытия, заявил, что не вернет деньги этого грязного душегуба, и если того вдруг выпустят из-под стражи, то уволится по собственному желанию.

И вряд ли это кого-нибудь расстроило бы…

* * *

Директор предавался тишине. Доктор Стенли все эти годы находился прямо за стеной его кабинета, чувствовалось его присутствие рядом. Сейчас вся больница словно опустела. Он не ощущал больше присутствия старика.

И от этого стало даже как-то грустно.

К четырем часам дня зазвонил телефон. Мужчина вышел из «сада камней», положил сигару на пепельницу и поднял трубку.

– Слушаю.

– Директор, это офицер Рено. Ваш главврач сделал признание…

– Что? – от неожиданности директор чуть не вскрикнул. Чего-чего, а признания в совершении убийства он никак не ожидал от старика.

– Да. Он признался, что лично, своими руками написал предсмертную записку Эриха Бэля.

– Он признался в самом убийстве, офицер?

– Пока еще нет. Но… В общем, мы работаем над этим.