TRANSHUMANISM INC. - Виктор Олегович Пелевин

зеркальный секретарь — человек, отдавший свое тело в аренду баночному якудзе для личного наблюдения за миром живых. В его очках были установлены камеры и микрофоны, и якудза из банки шептал приказы ему прямо в ухо, как собаке — вперед! Назад! Сядь и смотри на арену… Внимательно слушай…

Говорили, что у секретарей такой отрешенный вид из-за боязни пропустить шепот босса в ухе. Все они носили зеркальные очки — но смысл названия был в том, что они как бы держат перед своим баночным патроном зеркало, где отражается мир.

Древняя гарнитура в ухе была не просто данью моде. С технической точки зрения, конечно, куда проще было организовать связь через QQ-nekko, как и делали во всем мире, но якудзы были консервативны и отдавали предпочтение технологиям, которые помнили еще по земной жизни. Они могли бы управлять секретарями как своим собственным телом прямо через имплант, но старались обходиться без услуг «TRANSHUMANISM INC.» Так за их коммуникациями было сложнее следить — полиция давно обленилась и во всем полагалась на ошейники.

Зеркальный секретарь обычно работал на якудзу за баночный контракт — он верил, что его мозг переедет после смерти на первый таер. Но до банки доживали редкие глаза и уши — у баночных якудз считалось веселым спортом отстреливать зеркальных секретарей, и это не особо омрачало их сложные отношения. Главное было убить окончательно — покалечить зеркало, оставив его работоспособным, считалось серьезным оскорблением из-за возникавших при этом юридических проблем.

Когда Сасаки-сан устраивал клубные поединки, в первом ряду небольшого зала всегда сидели эти странные люди, напоминавшие кукол даже больше, чем его собственные механические самураи.

Они носили жемчужные нитки или золотые цепи вместо QQ-nekko, были ярко, дорого и пестро одеты — и окружающие относились к ним с таким почтением, словно перед ними были сами баночники. Но один раз на глазах у Сасаки трех таких суррогатов, сидевших рядом, повалил из автомата худенький юноша, покончивший с собой сразу после расстрела. Полицейских перспектив у таких дел не было.

Якудзы играли в тотализатор по-крупному.

Они верили Сасаки, потому что тот открывал им все данные своих механических воинов. Для каждого поединка он оценивал вероятность победы одного бойца над другим на основе той самой программы, которая всем управляла — и распечатывал прогноз на рисовой бумаге (почему-то баночным якудзам нравилось получать информацию именно так, хотя потрогать бумагу они могли только пальцами своих секретарей). У якудз были свои математики, способные проверить его расчеты. Это позволяло игрокам рисковать осознанно.

Сасаки-сан играл и сам — но не особо обогащался на ставках. Он располагал теми же данными, что и все остальные. Серьезные средства ему приносили не выигрыши, и не деньги, вырученные за кукол, а доля, которую платил тотализатор. Баночные якудзы знали про это и даже обложили его доход небольшим процентом, скорее для порядка: чтобы у Сасаки было чувство семьи и локтя, который, если надо, может дать под дых. В общем, сладчайшее эхо золотого века — гармония и отрада, особенно если сравнить с тем, что творилось в остальном мире.

Однако Сасаки-сан знал, что всякий успех таит в себе семена упадка. Жизнь — это гонка на ведущем к смерти серпантине, и почивать на лаврах следует на бегу. Любопытство богатой и пресыщенной баночной публики приходилось поддерживать так же бережно, как огонь в священном храмовом очаге.

Сасаки-сан много думал о том, как удержать возникший к его искусству интерес высших якудз. На этом пути его ждали падения и взлеты.

Сперва он решился изготовить несколько кукол с лицами известных гангстеров прошлого — и нарядил их в дорогую ретро-одежду, которую те носили при жизни. С неделю ни одного свободного места в клубе не было. Ставки взлетели до небес. Потом случилось то самое тройное убийство.

Еще через два дня к Сасаки пришли живые бандиты под руководством зеркального секретаря в пестрой шелковой рубахе. Они представляли одного из главных баночных якудз — оябуна Нариту. Сасаки избили — впрочем, скорее символически, приказ был не наносить никаких увечий — и велели отрезать фалангу левого мизинца. Оказывается, проигрыш сделанной им куклы оскорбил память великого убийцы, которого чтили в баночной вселенной.

Больше Сасаки-сан не делал фехтующих якудз. Зато он изготовил себе отличного качества нейропротез мизинца, на подушечке которого, если уколоть его булавкой, выступала капелька крови — и палец чувствовал боль. Это был шедевр, потому что нейрокоммутация была сделана не через имплант, а прямо через обрубок пальца.

У женщин теперь такие же, философски думал Сасаки, разглядывая свой новый мизинец. Только большие и с наноприсосками. Куда чувствительнее, чем у нас. Щупальца осьминогов из старых манг…

Самым крупным его успехом стали модели реальных героев прошлого. Тут Сасаки-сан развернулся в полную силу своего мастерства и понимания — он хорошо представлял, как сражались древние воины.

Первым его творением был Камидзуми Нобуцуна, мастер шестнадцатого века. Выбор был не случаен. «Новая школа тени» была стилем, в котором обучался сам Сасаки, и он вложил в куклу всего себя. Это было отражено в рисовом буклете для якудз скупо, но точно («highligths: шестой дан, общая неопределенность 12 %, пиковая случайность 22 %, оборонительное фехтование из низких стоек, акцент на единственный решающий удар» — и еще страница мелким шрифтом, разъясняющая термины «неопределенность» и «пиковая случайность»).

Нобуцуну убила следующая сделанная Сасаки кукла — Минамото Есицунэ. Это было обидно, потому что Есицунэ был скорее поп-легендой. Его фехтовальный стиль, в общем, никому толком не был известен. Сасаки-сан вылепил эту куклу почти пародийно, как бы собрав абстрактного древнего самурая из штампов массовой культуры.

Дралась кукла эклектично, но умело. И эта вот смешная абстракция рассекла грудь его первому шедевру. Пародия сразила оригинал… В этом была насмешка — и одновременно такая грозная красота, такая песнь судьбы, что Сасаки-сан испытал несколько мгновений пронзительнейшего счастья. Почти сатори.

А самое замечательное было в том, что баночные якудзы поняли случившееся так же тонко, как и он — Сасаки получил от них столько денежных подарков, что впервые задумался о собственной банке.

Есицунэ победил еще двух кукол, а потом его сразил Ито Кагэхиса, которого Сасаки-сан отлаживал два месяца.

Ито держал дистанцию на протяжении всего боя, а потом одним ловким ударом отсек Есицунэ руку с мечом, а следующим взмахом распорол ему бок. Когда Есицунэ повалился на пол, обливаясь синтетической кровью, Ито добил его по приговору зеркальных секретарей из первого ряда.

Сасаки-сан особенно гордился осколком белой кости, чрезвычайно реалистично вылезшим из разрубленной руки. Это был прекрасный бой — один из лучших, которые он видел в жизни.

Ито Кагэхиса принес много денег и Сасаки, и тотализатору, и ставившим