Инсектопедия - Хью Раффлз

Даже во время культурной революции официальный запрет на бои сверчков не вводился. Однако, как вспоминают Мастер Фан и другие, культуру сверчков так или иначе загоняли в маргинальное положение. Всем, кроме маленьких детей, было попросту недосуг заниматься сверчками; даже те взрослые, чья жизнь шла в относительно нормальном русле, постоянно посещали собрания. Но к азартным играм государство относилось однозначно. Азартные игры категорично осуждались как язва феодализма, как порок, пустивший цепкие корни в китайском обществе. А заодно пострадали и бои сверчков – из-за их связи с азартными играми и коррумпированностью кругов элиты, из-за родства с комплексом излишеств, которые маркировались как мужские (секс, наркотики, пьянство, легкие деньги, роскошь, гедонизм и любые возможные порывы в этих направлениях). Иначе говоря, сверчки пострадали за то, что ассоциировались с пороками общества, которые (как и бои сверчков, на которых эти пороки паразитировали, одновременно создавая возможность для их проведения), в свою очередь, ассоциировались с давними культурными и историческими традициями, понимались как нечто исконно китайское.

Хотя официальный курс КПК совершенно бескомпромиссный, партийцы, с которыми я разговаривал, отнеслись к кампаниям против азартных игр прагматично. Эти журналисты и ученые, состоящие в КПК, реагировали на проблему как политизированные интеллектуалы; они спорили, являются ли азартные игры порождением бедности: может быть, они зачахнут, когда доходы населения повысятся? (За этим аргументом маячит обеспокоенность обострением неравенства.) Может быть, недавнее возрождение азартных игр объясняется взрывоопасной комбинацией роста располагаемого дохода и хронической неполной занятости, спровоцированной закрытием госпредприятий? В этих дебатах бои сверчков имели специфический статус. Бои сверчков целиком испоганены азартными играми, но в то же самое время они являются новым, очень ценным «товаром» – явлением традиционной культуры. С притоком денег, с появлением головокружительного ощущения, что старый материальный мир исчезает прямо на глазах, растущий городской средний класс, похоже, поддался какой-то новоявленной ностальгии. Вдруг стали цениться архитектура в национальных традициях, классическая живопись, старинная керамика, чайные домики и другие осязаемые памятники культуры. Одна из примет этой тенденции – бойкая торговля поддельным антиквариатом имперских времен на внутреннем рынке. Наступил самый подходящий момент для пропаганды облагораживающих аспектов культуры сверчков – дела, которому доктор Ли посвятил чуть ли не всю жизнь.

В квартире доктора Ли царило изобилие. Вкуснейший обед из шестнадцати блюд, приготовленный женой и дочерью профессора, в основном остался несъеденным. Доктор Ли рассказал нам о своих планах способствовать развитию провинции Хэнань: помочь местным фермерам выйти на шанхайский рынок сверчков и составить конкуренцию торговцам из Шаньдуна, Аньхоя и других мест. На этот проект он тратил значительную сумму из собственного кармана и вкладывал в него значительную часть своей неутомимой энергии, даже ездил туда, безвозмездно раздавал оборудование и учил крестьян различать разные виды сверчков. Деревня, с которой он сотрудничал, находится на одной широте с Ниньяном, и у доктора Ли были все основания полагать, что сверчки там сильные. Пилотный проект дал обнадеживающие результаты. Дело только за тем, чтобы убедить массового покупателя.

Я задумался: как сможет уцелеть рынок сверчков без денег, которые приносят азартные игры? Мне вспомнились все эти мужчины в казино Начальника Суня: пристальные взгляды, внезапная тишина, мельтешение сверчков на ярко освещенной арене, взрывы смеха. Я подумал, что, несмотря на всю ее явную опасность, именно азартная игра с ее беззаконными удовольствиями, самоуверенной маскулинностью и оправданием одержимости, дающая прагматические основания для приобретения знаний, глубоко укорененная в культуре, стимулирующая товарно-денежные отношения, являющаяся фундаментом для целой неформальной экономики, именно она спасла бои сверчков от исчезновения; и именно Начальник Сунь и его партнеры волей-неволей являются хранителями этого мира и его динамичных традиций.

Азартные игры не сводятся к экономике, сказал я. Существует культура азартных игр, они имеют общественный характер, у них есть живая, продолжающаяся история; это обычай делать ставки на всё что угодно, а не только на сверчков, – хотя сверчки годятся для этого самым наилучшим образом! Азартные игры – в не меньшей степени являются традиционной культурой, чем выращивание сверчков. Даже Цзя Сыдао был игроком! На это доктор Ли спокойно ответил, что власти борются не с азартными играми как таковыми, а с социальными проблемами, возникающими на их почве. В любом случае он лично вообще не может предаваться азартным играм, пусть даже это увлекательно. Как он может забирать деньги у своих друзей? Такие поступки не подобают ученому. И, указал он, проблема не в игре по маленькой, когда люди ставят мелкие монеты, чтобы внести капельку азарта. Проблема возникает, когда люди ставят на кон свои дома, свое имущество, проигрывают всю свою жизнь. Разумеется, мы никогда не сможем искоренить то, что столь глубоко засело в социуме. Но со временем, если подавать добрый пример, может развиться альтернатива. И он обрисовал Шанхай будущего, где бои сверчков станут чем-то средним между спортивным турниром и выставкой собак, – кстати, это очень похоже на мир японских любителей жуков-оленей и жуков-носорогов, – мир, где воздержанные, но горящие энтузиазмом люди, и стар и млад, учатся и коллекционируют, восторгаются сверчками и служат им, объединяются в клубы и делятся знаниями. Доктор Ли сказал, что уже пропагандирует мероприятия в подобном духе, и его студенты заинтересовались.

А намного позже, когда обед давно закончился и все разошлись, когда я очень много узнал и насладился столь любезным радушием, после того, как мы несколько часов проговорили о его проекте в Хэнани (благодаря сверчкам эти люди смогут выкарабкаться из нищеты, сказал он), о его идее реформы в классификации сверчков (она слишком сложна даже для специалистов, сказал он, похохатывая) и о его мнении, что культура сверчков вовсе не отмирает (правда, все остальные мои друзья-сверчкисты считали, что она отмирает), а среди молодежи она даже переживает бум, после долгого пути домой через этот огромный, беспрерывно растущий город, после того, как в автобусе Ли Цзин досконально расспросила меня, – только впоследствии, вернувшись в мой гостиничный номер в деловом центре, с видом на сверкающую панораму мегаполиса, мы с Майклом восстановили по памяти разговоры за весь день, и (не забывайте: мы оба уже глубоко вошли в мир шанхайских боев сверчков и каким-то образом внутренне «вложились» в его существование) Майкл сказал (а я был вынужден с ним согласиться), что, хотя он очень уважает доктора Ли, эта идея реформирования культуры сверчков через добрые примеры породит два типа боев сверчков: первый – элитарный, легальный, структурированный вокруг щедро финансируемых официальных чемпионатов, второй – подпольный, тесно связанный с азартными играми, нелегальный, по-прежнему воспринимаемый со страхом и презрением, причем именно на подпольных боях будут самые лучшие сверчки, самые захватывающие матчи и вообще всё будет намного интереснее. И, добавил Майкл, доктор Ли и его друзья, должно быть, сознают это: они далеко не наивны. И, продолжал Майкл с присущей ему мудростью и великодушием, ничего дурного в этом нет. Они просто хотят иметь свой мир, сказал он, и это необязательно дурно.