В сладком плену - Адель Эшуорт

Ян кивнул, отдавая должное ее скромности, и на шаг приблизился к их маленькой группке.

— Дельное замечание, сударыня. Хотя, увидев вас за работой над портретами, могу сказать, что ваш… талант будет блистать в любой форме.

Виола не могла определиться, стоит ли принимать этот комплимент за чистую монету. Хотя остальные леди, безусловно, не видели в нем ничего иного. Улыбнувшись, она осторожно ответила:

— Такая похвала из ваших уст, сударь, дорогого стоит.

Заслышав ее быстрый уклончивый ответ, Ян повел бровью, и она с победоносной улыбкой отвернулась от него к дамам. Но вдруг почувствовала его ладонь внизу спины и инстинктивно замерла, изумленная, что он позволил себе такую явную демонстрацию интимной власти на людях. Она стояла, боясь шелохнуться, и молилась, чтобы никто поблизости не обратил на них внимания.

— Думаю, пришла пора сбросить покровы. Не находите? — тихо проговорил Ян у нее из-за плеча.

— Ах, боже мой, конечно, — откликнулась леди Фримонт, обмахиваясь ладонью, как веером. — Думаю, шампанского с меня хватит.

Леди Брисбен весело рассмеялась, как будто количество вина, поглощаемого леди Фримонт, показалось ей блестящей шуткой. У миссис Куикен загорелись глаза, и она обвела взглядом гостиную.

— Мой муж вечно исчезает в самый неподходящий момент.

Виола открыла рот, чтобы ответить, но в эту самую секунду почувствовала, как ладонь герцога скользнула по юбкам и легла ей на ягодицы.

Она стояла, не в силах вздохнуть, пылая горячим румянцем, а Ян ласкал кончиками пальцев нижнюю часть одной половинки.

— Вообще-то ваш муж и лорд Фэйрборн вышли на балкон, чтобы покурить трубку на свежем воздухе, — сказал Ян невозмутимым, низким голосом. — Я только что послал за ними лакея.

— О, хорошо, — ответила миссис Куикен, убирая со щеки выбившийся каштановый локон и пряча его за ухо. — Тогда я, наверное, воспользуюсь случаем и пополню свой фужер. Вы меня извините, ваша светлость?

— Конечно, прошу вас, — тут же ответил герцог, кивая в сторону столика с неоткупоренными бутылками.

— Пожалуй, последую вашему примеру, — сказала леди Фримонт, явно передумав насчет шампанского, после того как осушила свой бокал. — Маргарет? Леди Чешир?

Виола не могла говорить. Ян продолжал тайком ласкать ее ниже спины, и, хотя его ладонь и пальцы скользили по множеству слоев атласа и нижних юбок, она ощущала его прикосновения, как ожоги на голой коже.

— Я бы хотел переговорить с леди Чешир наедине, — сказал герцог несколько секунд спустя. — Вы не возражаете?

Обе дамы посмотрели на нее круглыми от удивления глазами, потом перевели взгляд на Яна.

— Нет, нет, конечно, — пролепетала леди Брисбен. — В таком случае вы позволите?

Они синхронно опустились в реверансе и удалились, заговорщически склонив головы и перешептываясь, пока Маргарет не хихикнула и они не остановились у барного столика.

— Если отойдете от меня, Виола, — тихо пригрозил Ян, — я схвачу вас и поцелую при всех.

Виола сглотнула ком в горле и, закипая от ярости, прошипела:

— Чего вам надо?

Ян склонился к ней и зашептал в самое ухо:

— Мне нечего добавить. Я просто наслаждаюсь вашей мягкостью, представляю вас обнаженной и стонущей и не хочу раньше времени лишаться этого удовольствия.

Виола сжала руки в кулаки, чтобы сдержаться и не ударить его.

— Я бы сказала, что вам просто нравится меня смущать, сударь, — сдавленно прошептала она. — Вы добились того, что все считают нас парой.

Горячее дыхание герцога дразнило ей шею.

— Необязательно. Никто не видит моей руки на вас, Виола. Все стоят перед нами.

Сделав несмелый вдох, она плавно обернулась, чтобы посмотреть на Яна, и жгучее вожделение, которое она прочла в его глазах, ошеломило ее. Герцог внезапно убрал руку, и Виола, отступив на шаг, полностью повернулась к нему лицом.

Ян посмотрел ей в глаза: в его чертах сквозила жестокость, губы были угрюмо поджаты, а кожа пылала таким же лихорадочным румянцем, как у нее.

Виоле не верилось, что Ян мог возбудиться, мимолетно прикоснувшись к ней через платье. Но, молча опустив глаза, она увидела, как вздулись его брюки, и ошеломленно приоткрыла рот.

— Я давно не был с женщиной, — пробормотал он низким, хриплым голосом. — Мое тело весьма отзывчиво.

Виола смотрела ему в глаза, не зная, что сказать. С самого первого дня, как Ян вернулся в ее жизнь, желание бежать не одолевало ее так сильно, как теперь. В то же время она чувствовала неистовое притяжение между ними, поднимавшее из глубин сознания образы его нагого тела, напоминавшее, как сильно она хотела его тогда — и как трудно будет сопротивляться ему теперь.

— Как вы можете хотеть меня физически и при этом ненавидеть меня до такой степени, чтобы унижать при всех? — прошептала она, охваченная ледяным смятением.

Герцог сунул руки в карманы вечернего сюртука.

— Не знаю.

Виола недоуменно покачала головой, замечая с упавшим сердцем, что Ян вовсе не отрицает желания опозорить ее.

Сделав глубокий вдох, он мрачно проговорил:

— Но я точно знаю, что подойдете только вы, и я намерен овладеть вами, невзирая на ваш статус, на ваши собственные желания и на ваше будущее. Невзирая ни на что.

Эта отвратительная ясность, помноженная на очевидное презрение, которое герцог выказывал ей во всем, что говорил и делал, окатила ее точно ведром ледяной воды.

— Вы мне отвратительны, лорд Чэтвин, — выдохнула она, переполняясь ненавистью. — И я в жизни так не сожалела ни о чьей заблудшей душе, как сожалею о вашей.

Не дожидаясь ответа, Виола отвернулась от герцога и зашагала прочь, дрожа всем телом и желая как можно скорее добраться до высоких, полных фужеров с его превосходным шампанским. Завтра к этому времени, клялась она себе, она навсегда исчезнет из его жизни, чего бы это ни стоило. Теперь не было ничего важнее, чем вырваться из его тисков, сохранив при себе своего сына и свою гордость.

Ничего.

* * *

Они собрались вокруг закрытого мольберта у камина, Ян по одну сторону, мистер Куикен по другую. За последние полчаса в их компанию, отдававшую должное угощениям и напиткам и ожидавшую показа великого эротического искусства, влилось еще несколько человек. Виола стояла чуть поодаль, между Фэйрборном и леди Фримонт. Оставив Чэтвина в гневе около часа назад, она наотрез отказывалась на него смотреть. Но его взгляд на лице она чувствовала так же остро, как и повисшее в воздухе всеобщее ожидание.

Виола с высоко поднятой головой слушала короткий монолог Чэтвина о том, как интересно ему покупать произведения высокого искусства во всех его формах, от скульптуры до живописи, и как он никогда прежде не приобретал эротических работ, но слышал о Викторе Бартлетте-Джеймсе и воспользовался случаем пополнить свою коллекцию. Наконец, он поднял руку и освободил раму от черного бархата.