Академия магических риэлторов. Продай и беги - Ясмина Сапфир

Я ощущала себя взрослой, зрелой, выдержанной годами серьезной женщиной, а Лата — парнем — порывистым, юным, охочим до всяких «ребячьих шалостей». В том числе и до покорения девушек.

Что-то меня всегда сдерживало, не позволяло поверить фету. Думаю, речь именно об этом. Что ж, нам еще вместе работать. Придется учиться держать дистанцию и не покупаться на романтичные атаки. Выстроить между собой и Латом стену дружелюбного, но равнодушия.

Очень надеюсь, что у меня получится.

***

Я сформировала энергетический кокон и погрузила туда записку. Словно писала чистой энергией.

«Я не сомневалась в твоей уверенности. Кстати, Лат, ты отлично целуешься. Но я предпочитаю дружеское общение. Надеюсь, ты, как настоящий джентльмен сумеешь учесть и мои пожелания. Мы с тобой очень неплохо сработались. Отсюда, возможно, и притяжение. Наши энергетики, действительно, родственные. Но это еще ничего не значит. Я очень надеюсь, что ты прислушаешься».

Послание почти взвилось в воздух, но тут я сама себя удивила. Поймала небольшой энергетический кокон и распылила на нити магии. Нет, не могу. Пока не могу. Не знаю почему, но не получается.

Что-то мешает отвадить Лата, но и принять ухаживания тоже. Черт! А вот это уже совсем странно. Даже для ведьмы из Академии риэлторов, которые продают живые здания, дома с привидениями и домовыми.

Вместо внятного, нормального объяснения к Лату улетело: «Посмотрим, что дальше».

Я не обещала, но и не отказывала. И вновь сама себе поражалась…

…Утро началось для меня традиционно: с быстрого моциона и сборов на занятия. Но затем что-то внезапно изменилось в шестеренках моих учебных будней.

Начну с того, что я полчаса возилась перед зеркалом, выбирая наряд. Обычно я натягивала первое, что попалось под руку. А если ничего не попадалось, и вещи прятались в шкафу как студенты от Медузы Дарголы — преподавательницы по культуре поведения в чужих мирах — вылавливала все, что плохо лежало.

Даргола Сельвера Пройдант муштровала нас почище Стресса на ножках. Ка-ак подскочит, как спросит что-нибудь, аж душа уходила в пятки.

По части неожиданности Медуза Даргола определенно имела черный пояс. От нервного тика нас защищали только навыки, полученные на занятиях по работе с аурой. Мы успевали очень вовремя впасть в глубокий транс — то ли от неожиданности, то ли от шока, а то ли по привычке.

Я выбрала голубые лосины с облачными разводами и белую рубашку-стрейтч. Ворот расстегнула на несколько пуговиц, чтобы многое разглядеть не получалось, даже при росте Лата и Вердиса, но очень хотелось.

Впервые за время учебы в Академии, я не заплела косу и не убрала волосы в хвост — расчесала, оставив свободно падать волнами на плечи.

Повертевшись перед зеркалом, я вдруг осознала, что старалась для Лата и захотелось придушить парня. Вспомнилась одна знакомая с грудью пятого размера.

«Моя грудь — оружие массового поражения!» — заявляла она как бы между делом. — «Причем, действует как все виды оружия сразу. Дезориентирует и парализует внимание. Надела платье с широким декольте — и мужчин можно отстреливать в упор. Не заметят даже летящей в лицо гранаты. Те, кто выжил, задохнутся в постели. Никто не спасется, если положить на лицо шикарную, тяжелую и упругую грудь пятого размера».

Мы с Оксаной всегда завтракали в гостиной. И я уже не удивилась, обнаружив там Вердиса. Зертал по-хозяйски накрывал на стол, и явно успел сбегать в столовую.

Оксану ждали любимые бутерброды с кабачковой икрой. Остальных: пышные булочки с корицей и маком, слойки с расплавленным сахаром между витками, слоеные колечки, тонкие ломтики мраморной ветчины, бордовые кружочки копченой колбасы и нарезка из нежной красной рыбы.

Как ни удивительно, из напитков на столе обнаружился только гигантский чайник, похожий на белый кувшин.

Пока я буравила сосуд удивленным взглядом, вдыхая запах мяты и смородины, из своей комнаты появилась довольная приятельница.

Розовый сарафан с рукавами-фонариками, распущенные русые волосы, горящие глаза и вечерний макияж с раннего утра. Подруга определенно хорошо провела ночь и планировала не останавливаться на достигнутом.

— Дамы, прошу к столу! — объявил… Лат???

Я оглянулась — фет вошел в гостиную как ни в чем ни бывало. Посмотрел с прищуром, очень непривычно. Не сразу поняла я — в чем дело. Что-то такое изменилось в Лате, неуловимо, но все же…

Раньше он выглядел уверенным в себе красавчиком, который любую подцепит на крючок мужской брутальности и сексуальности. Сейчас Лат казался суровым воином. Да, да, именно так и никак иначе.

Синяя толстовка, черные джинсы — я даже не знала, что феты такие носят пришли на смену шикарным рубашкам и брюкам.

— Ты… на карнавал? — не удержалась я от подколки. — Или работаешь под прикрытием? Учти! Я наряжаться феткой не буду!

Лат поморщился, отвел глаза, словно прятал их выражение, вскинул голову и невозмутимо изрек:

— На маскарад! Буду изображать землянина. Почти навострился не мыть волосы, но случайно забылся. Ничего, в ближайшие дни наверстаю… Николай обещал научить плеваться, сморкаться и чавкать. Надеюсь, освою и эту науку.

— Для кого? — подлила масла в огонь Оксана.

— Для некоторых! Которые считают хорошие манеры, одежду и прическу признаком бабского угодника! — Лат посмотрел на меня искоса, поиграл желваками и улыбнулся — этой улыбке учил фета определенно не Николай, а какие-нибудь американки.

Зубы наружу, рот растянут — такие улыбки королевы красоты «надевали» на конкурсы. Убери рот в фотошопе, приклей звериный оскал — и никто не догадается о подмене.

***

Оксана с Вердисом замерли, слушая и рассматривая Лата. Похоже, он ошарашил сладкую парочку. Я же небрежно повела плечом, расположилась у стола и заявила:

— Дамский угодник — это не тот, кто хорошо одевается, не плюется, не сморкается и не чавкает…

Я взяла паузу, позволила Лату налить себе чаю, сделала бутерброд из булочки с семгой, попробовала и только потом нарушила молчание. Все это время Оксана и Вердис усиленно делали вид, будто завтракают, даже за руки держаться перестали.

Ждали второго акта.

— Дамский угодник — это мужчина, который ведет себя так, чтобы обращать внимание женщин на собственную сиятельную персону.

Фет поднял на меня глаза, пару секунд смотрел неотрывно, как студент на экзамене. Все что знал оттараторил и теперь ждет реакции препода. Примет — не примет, вопросами засыплет, практику предложит, двойку поставит… Эту присказку любила напевать Настури (на Земле ее звали Наташа). Черненькая, коротко остриженная, с классически красивыми чертами лица, тонкая как тростинка, но с выпуклостями везде, где надо.

Я не нашла что бы еще эдакое ляпнуть, поэтому принялась жевать бутерброд. Лат с Вердисом взялись за земные сендвичи так, словно всю жизнь только ими и питались.