Мятежные сердца - Ellen Fallen

В машине я был взбешён, разбит от гнева. Я мог сделать все что угодно, но уединение с ней, такой открытой передо мной, совсем иной случай. Я боялся дотронуться до неё только потому, что она могла исчезнуть из вида, раствориться. Может это манипуляции моего сознания? А я давно лежу в дурке, в соседней палате с моей бабкой и матерью? И все что происходило вчера – игра разума?

Открываю мобильный и набираю сообщение Даниель. Я хочу услышать её голос, увидеть пару строк для того, чтобы перестать сомневаться.

– Мистер Хейс, – мгновенно выпрямляюсь на своём кресле. – Эленор ждёт вас в своём кабинете. Немедленно.

Поднимаюсь с кресла, застёгиваю пуговицы на рубашке и затягиваю удавку. Мать Даниель только на первый взгляд хрупкая блондинка с идеальной причёской. Характер этой женщины, как и действия непредсказуемы. Мы с ней особо не сталкивались, но я знаю, что говорят о ней другие. Делать выводы только по трёпу окружающих не в моем стиле. Более того мне откровенно плевать, я не с мамой Даниель собираюсь жить. Все будет зависеть от птички. Как она того пожелает.

Подхожу к двери кабинета, после лёгкого стука, оповещающего о моём визите, открываю дверь и захожу внутрь. Женщина низко склонилась над бумагами, кажется, она пытается вытащить скрепку.

– Черте что, сколько раз повторять, не скреплять страницы до того, как я проверю, – она выныривает из горы бумаг, сложенных стопками на её столе. – Мистер Хейс, рада вас приветствовать.

Её выражение лица меняется, взгляд становится холодным, я знаю, что именно она видит перед собой. Жалкое существо, не человека. В этот раз она уже не улыбается мне, отстранённость и даже брезгливость, то, как она кривит свои губы. Уверен, она видела нас вчера после того, как я привёз Даниель домой. Мы ещё долго сидели в машине и целовались. Ну, хорошо, послушаем, что она хочет мне высказать.

– Мистер, – она выставляет свою челюсть вперёд, будто ей неприятно произносить мою фамилию. – Вы очень многое пропустили за это время. Ваша работа оставляет желать лучшего.

Отворачиваю голову к окну, закусываю губы и прищуриваюсь. Я это чувствую, сейчас она будет бить по больному. Кривлюсь, когда слышу её свистящее змеиное дыхание.

– Вы должны понимать, что никто не станет работать с уголовником, – отчеканивает каждое слово.

– Не понимаю, о чём вы говорите, – я упрямо стою на своём, её уничтожающий взгляд прожигает меня.

– Перестань корчить комедию. Ты прекрасно знаешь, о чём я говорю. Ты был практически единственным подозреваемым в смерти девушки. Твоя мать мошенница. Когда я подобрала тебя… – она замолкает, будто сказала не совсем унизительное слово, вернее, не достаточно унизительное для меня. – Если бы не письма из университета, самое большее на что ты мог бы рассчитывать – это развозить товар матери.

Я резко оборачиваюсь, что она только что сказала?

– Я очень бережно отношусь к своему окружению, у каждого из нас есть своё прошлое. В данный момент я не собираюсь приплетать это к и без того шаткой ситуации. Есть такая штука как камеры наблюдения, о которых ты, видимо, напрочь забыл, – она постукивает ручкой по столу. – В общем, не суть. Это лично для моего пользования, ни для кого другого. Можно, конечно, посадить тебя, тем более последнее время преступность в нашем городе просто пульсирует как гнойник. Райдер…

Надо же быть таким дебилом и думать о том, что все будет шоколадно? Как одна единственная сука обезопасила себя так, что теперь я в полной жопе.

– Я, конечно, благодарна тебе, что ты не впутал Даниель в то дело. Но детектив передал мне о том, что моя дочь тоже могла пройти как свидетель. А это дополнительный стресс для неё и меня. Поэтому спасибо. После этого момента я начала копать на тебя, пришлось потрудиться и узнать то немногое, что ты успел сделать за свои 25. И знаешь, я готова закрыть глаза. Конечно, ты лишаешься стажировки, безусловно, я не могу держать здесь единицу с прошлым преступника, пусть и по принуждению. Но в благодарность… – она переплетает перед собой пальцы, показывая мне ухоженные руки. Глаза хищно блестят, эта женщина – сущее зло, когда ей это удобно.

– Давайте ближе к делу. Что вы хотите? – конечно, я не дурак и уже заранее знаю то, что она сейчас скажет.

– А все просто, Райдер, – улыбается она.

– Мистер Хейс, пожалуйста, – проговариваю сквозь зубы. – Давайте уважать друг друга.

Она громко усмехается, но принимает правила моей игры.

– Хорошо, Мистер Райдер Хейс. С этого дня по своему желанию вы уходите из моей фирмы, дабы не марать своей репутацией моё детище. А в благодарность за то, что вы не впутали мою пустоголовую дочь в дело об убийстве, я сделаю так, что вся информация по вашей бурной жизнедеятельности никогда не попадёт в руки окружного прокурора, то есть меня. Как вам такое предложение? – она откровенно покупает меня, делает так, чтобы я сделал выбор. Эмоции полностью отключены на её лице, даже если она волнуется, я никогда об этом не узнаю, слишком привыкла маскироваться.

– Она не пустоголовая. И то, что вы сейчас пытаетесь меня запугать, не делает из вас третейского судью, я могу оспорить все, о чём вы говорите, – крепче сжимаю подлокотники, я готов вырвать их и забить ими суку. Растоптать её уверенность.

– Тогда взгляните на это, – она швыряет передо мной фотографии, – по-вашему, кто там?

Одна из фотографий долетает до меня, напоминая о последнем дне, когда я вышел из машины и говорил с одним из сыночков мафиози.

– Да, вы не прикасались к товару, я вижу скачок ваших мыслей. «Перевозчик», так, по-моему, это называется. Но если копнуть поглубже, вы же не станете меня уверять, что не виновны ни в чём? – она замолкает, пока я впитываю информацию. В голове такой шум, что сейчас я больше похож на взбешённое животное, готовое кинуться на неё в любой момент. Придушить суку, сидящую передо мной, собственными руками. – В общем, вы просто прекращаете все отношения с моей дочерью. А я делаю свою грязную работу, судя по счетам, вы не нуждаетесь в деньгах. Как и Карпентер, на которого бесполезно вешать что-либо. Его папаша выкупит сволочь, которую он же и породил. Все мы это знаем. А кто встанет на вашу сторону? Даниель? Я вас умоляю, она подожмёт хвост и сбежит при первой же возможности, как только узнает все это.

Встаю с кресла с такой силой, что оно переворачивается за моей спиной, делаю шаг к ней, наклоняюсь так низко, с угрозой для её жизни. Вижу сомнения на её лице и испуг. Она думала, что играть со мной и высказывать все это сойдёт ей с рук. Скидываю на пол все документы, которые лежат аккуратными пачками.

– Я сделаю это, но только для неё, а не потому, что вы сейчас сидите передо мной со всем этим дерьмом, которое вы накопали. Вам все понятно? Флешка имеет свойства быть орудием убийства, вы же смотрите все эти новостные каналы? Судьба такая сука, иногда не знаешь, что будет завтра. Вас это тоже касается, – разворачиваюсь и выхожу за дверь.

В своём кабинете даю себе волю – рычу как раненый зверь, швыряю в коробку всю эту канцелярскую чушь. Чего я добьюсь, если сяду в тюрьму, ради своего удовольствия? Что, если так и есть, и я тяну на дно Даниель вместе с собой? Я ведь изначально понимал, что ничего не выйдет. Но это понимание никак не влияет на мои чувства. Оставаться снова в стороне, сделать птичке больно, чтобы оградить от себя. Душить свои чувства на корню, срубать эти ростки ещё во время их зарождения.