Большая книга ужасов – 68 (сборник) - Елена Арсеньева

И тут Васька увидел, куда смотрит ворона. По траве, окружающей горку, словно бы волна шла. Там, где трава расступалась, сквозило длинное черное тело.

Гадюка! К дереву ползла гадюка!

Не ее ли поджидала ворона? Или нет? Она сидела неподвижно, словно крепко спала.

Тем временем гадюка скользнула к дереву и начала медленно подниматься по стволу. Примерно на середине она вдруг резко повернулась хвостом вверх, обвилась вокруг дерева покрепче… и в то же мгновение из ее тела вырвался какой-то червячок и свалился на проплешину, окружающую сухое дерево. За ним – другой, третий…

Васька буквально рот разинул. Он думал, что гадюка будет откладывать яйца, как это делала кобра Нагайна в мультике «Рикки-Тикки-Тави», а она… она производила на свет уже готовых малёхоньких гадючат![8]

Их было семеро – маленьких змеенышей, которые свалились на землю и слабо шевелились, видимо, еще не освоившись с тем, что они больше не зародыши, а живые существа. И вдруг гадюка, эта их мамаша… она ринулась вниз со ствола с разинутой пастью! И чуть не проглотила одного своего родимого змеенка… И ей бы это удалось, если бы с вершины дерева камнем не пала ворона и не тюкнула своим клювом гадюку по голове.

Змея вытянулась на земле как длинная черная веревка, а над ней сгустился клуб тьмы – и вместо вороны под деревом возникла Ульяна.

Ведьма Ульяна!

Схватила змею за голову, посмотрела в мертвые глаза, улыбнулась как лучшей подруге, – и повесила ее длинное тело себе на шею. Потом задумчиво взглянула на змеенышей, которые как раз начали приходить в себя, шевелиться, словно решая, куда ползти.

– Одна змея хорошо, а восемь лучше, – решительно заявила Ульяна. – У меня как раз заканчивается зелье, которое помогает понимать язык зверья и птиц! Варят его из гадючат. А вот и они!

С этими словами Ульяна схватила крепкий сук, валявшийся в траве, и размозжила голову одному из змеенышей.

Остальные, даром что только родились, смекнули, что дело плохо, и бросились врассыпную. Ульяна заметалась, пытаясь поймать всех сразу, но успела наступить на хвост только одному гадючонку. Снова занесла сук – и в это мгновение Васька сорвался с ветки, на которой таился, упал на руку Ульяне – и впился в нее когтями и зубами.

Взвизгнув от боли, Ульяна так тряхнула рукой, что у Васьки разжались зубы и он снова улетел в чащу, врезался в какое-то дерево – аж голова кругом пошла от удара! – и рухнул наземь.

Однако очухиваться времени не было! Ульяна, рыча от злости и боли, уже почти добежала до него, и Васька ринулся наутек, стараясь сделаться как можно меньше ростом, смешаться с травой, зарыться в листву, как-то замаскироваться среди мха, чтобы ворона его не нашла…

И вдруг до него донесся хохот Ульяны.

Васька оглянулся на бегу – и обнаружил, что его никто не преследует. Ульяна осталась позади – однако сквозь переплетение древесных ветвей до него долетал ее хохот и задыхающийся от смеха голос:

– Беги-беги, котишка-оборотень! Недолго тебе бегать осталось! Видел, как змея своих змеят извести хотела? Вот так же и тебя скоро родная мать изведет! Ха-ха-ха! Кар-кар-кар!

* * *

Вера Сергеевна давно поняла, что в их доме творится что-то неладное. Жить стало невыносимо, сына точно подменили! Она все надеялась, что муж спохватится и примет какие-то меры, но он и сам стал странным до ужаса. Половинку старой картины зачем-то сегодня под подушку спрятал… А главное, Вера Сергеевна чувствовала, что он точно так же боится сына, как она сама.

Еще бы не бояться! На Ваську, конечно, наведена порча. А порча – это страшно. Это страшнее всех болезней!

Но есть же на свете люди, которые порчу снимают. Специальные такие колдуны… С каждым днем Вера Сергеевна все больше укреплялась в мысли, что найти такого колдуна – единственный шанс спасти семью.

Этим утром она вышла из дому, собираясь пойти в магазин, как вдруг взгляд ее упал на объявление, наклеенное прямо на двери их подъезда. Там было написано следующее:

«СНИМАЮ ПОРЧУ, НАВЕДЕННУЮ НА РЕБЕНКА».

Уголки объявления были еще сырыми от клея, и Вера Сергеевна оглянулась в надежде найти человека, который ей сейчас так нужен.

Неподалеку стояла темноволосая женщина в черном платье и держала в руках пачку каких-то бумаг.

Вера Сергеевна бросилась к ней:

– Извините, это ваше объявление? Вы в самом деле можете снять порчу?!

Женщина повернулась. Она была необыкновенно красива: черноволосая и черноглазая, с длинными стрельчатыми ресницами, белолицая и румяная… Правда, сросшиеся на переносице брови, тонкие, искривившиеся в недоброй ухмылке губы, острый подбородок и длинный, слегка загнутый нос придавали ей несколько зловещее выражение. Васька Тимофеев, да и отец его, Тимофеев-старший, боялись встречи с этой женщиной пуще смерти, однако Вера Сергеевна ничего об этом не знала.

Незнакомка посмотрела ей в глаза, и этот взгляд, казалось, проникал до самого сердца! Вера Сергеевна ощутила огромное доверие к этой женщине и желание рассказать обо всем, что сделало жизнь невыносимой.

– Охо-хо-хо, – вздохнула незнакомка. – Вижу, дела твои совсем плохи! Извел тебя обменыш проклятый? И мужа твоего извел?

– Обменыш? – в ужасе повторила Вера Сергеевна. – Как это?

– Да разве ты сама не чувствуешь, что сына твоего будто подменили? Был мальчик как мальчик, а теперь словно зверек в доме поселился!

– Откуда вы знаете?! – ужаснулась Вера Сергеевна.

– Дар у меня такой – видеть беду человеческую, – пояснила женщина. – Особенно если порча через подарок наговоренный пришла.

– Подарок? – пробормотала Вера Сергеевна. – Нам вроде бы никто ничего не дарил… Хотя нет! Прабабка моего мужа оставила ему какое-то наследство… мы поехали посмотреть, да так и не доехали…

– А еще что? – настойчиво спросила незнакомка. – Что еще она вам оставила?

– Представляете, половинку какого-то совершенно потрескавшегося портрета, на котором ничего разглядеть невозможно! – пожаловалась Вера Сергеевна.

– Зато он вас отлично видит, этот портрет, через него-то ведьма старая и навела на вашу семью порчу! – воскликнула женщина. – Ей все равно было, кого изувечить, но ребенок – самый слабый, по нему сильнее всего ударило. Муж твой тоже изменился, разве нет?

– Изменился… – выдохнула Вера Сергеевна. – Ночью у нас такой ужас был, вы не представляете! Сын хотел этот портрет порвать, а муж ему не дал! Положил под подушку!

– А теперь? – насторожилась незнакомка. – Теперь этот портрет где?

– Петр его куда-то спрятал, – развела руками Вера Сергеевна. – Петр Тимофеев – это моего мужа так зовут.