Когда зомби оживают... Призрачная магия Черного континента - Арчибальд Брукс

– Тогда остается только ждать…

Время тянулось резиново медленно, я никогда не испытывал таких ощущений, будто нахожусь на краю мира и сейчас он может рухнуть вниз и завалить меня своими обломками.

Наконец наступила ночь, все заняли свои места. Черные воины выглядели во тьме устрашающе, в свете костра лишь поблескивали влажные белки глаз и белые зубы. Фальк вновь застыл на своем месте, а из хижины показался Бин, облаченный в ритуальный наряд. Я невольно хихикнул, Ньянга толкнула меня в бок. Да, я забыл сказать, что эта девчонка нравилась мне все больше и больше. Мулатка с европейскими чертами лица, с горящими глазами, она была прекрасна и в гневе, и в радости.

Бин выглядел довольно жалко. Словно тощий куренок, он семенил в своем наряде, а маска смотрелась на нем слишком комично, чтобы придать величие моменту. И вот действо началось. На этот раз у костра вытанцовывали пришлые колдуны. Ньянга сказала, что они вудуисты. Под барабаны один из них вошел в транс и что-то выкрикивал, другой катался по земле и тоже кричал. Их действия повергали в ужас, почему-то хотелось забиться в угол, чтобы не слышать этих воплей.

– А человеческая жертва?

– Нет, сегодня первая часть ритуала. По старым законам каждому фетишу посвящается один день. Сегодня день первый, день Белого Духа. Если он решит, что готов идти в услужение к Бину, то остальные фетиши не смогут сопротивляться. Сегодня день первый и решающий.

Фальк вышел к костру, он тоже был в маске. Ньянга сказала, что это маска вождя зулу. Оказывается, когда-то он был назначен вождем рода за заслуги перед племенем – не главным, конечно, а кем-то вроде нашего почетного президента. Черная, с красными продольными полосами, расширенная к основанию черепа и украшенная перьями, маска выглядела завораживающей, будто сам бог спустился с небес, грозный и великодушный.

Унзин, действующий вождь рода, освятил церемонию, и действо началось. Воины все быстрее и быстрее были в барабаны, участники ритуала все сильнее и сильнее ударяли ногами о землю, а Ньямба, словно помолодев лет на двадцать, распрямившись и раскачиваясь, пела чистым, как колокольчик, голосом то ли молитвы, то ли заклинания:

«Лейле ла лилу лэ ли, абу ра ту на ни ла лэ ли ла…» – звуки словно взлетали к звездам, и ей подпевали мужчины под бой барабанов. В центр круга к костру встал Бин, словно карлик на фоне могучих зулу, тени которых удлинял костер, превращая их в великанов. Ньянга, впав в транс, бросила в огонь щепотку зелья. Пламя стало менять цвет, а дым поднялся до небес, явив образ Огди. Он молча смотрел на тех, кто поклонялся ему, не обращая внимания на принесенные в жертву дары природы и блеющего барана, связанного у подножия алтаря. Ньянга на ухо прошептала мне, что сейчас Бин будет спрашивать у Огди, какую жертву тот захочет получить за передачу тому Белого Духа.

Я восторженно смотрел на Огди, пусть бы кто попробовал меня убедить, что тут происходит коллективная галлюцинация! Я видел его второй раз и второй раз был подавлен его величием. Его глаза – они были так глубоки, будто хранили в себе все тайны Африки, а черты лица, черного как смоль, – утонченны и благородны. Огди мельком глянул на Бина, и тут же из костра полыхнула молния, припечатавшая его к земле. Бин закричал от боли, запахло паленым мясом. А Белый Дух упал рядом и перестал испускать лучи света, он погас. Бой барабанов прерывали только крики несчастного, а его люди бросились врассыпную. Кто-то потерял сознание, кто-то в панике пытался завести джип – машина хрипела, но отказывалась ехать. Ньямба подняла руки к нему, запела новую молитву, и вдруг в небе сверкнула молния и полил дождь. Образ Огди исчез, костер потух от ливня, и люди разбежались по хижинам. Только Бин остался лежать у пепелища и тихо стонал, но никто из его соратников даже не подумал подойти к нему. Не сразу я понял, что Огди проклял его. Я дрожал, Ньянга прижалась ко мне… Так, молча, мы сидели больше часа. Дождь кончился, и где-то вдалеке от деревни раздался утробный вой леопарда, ему ответил другой леопард. Его вой был душераздирающим, словно предсмертным…

Мы не заметили, как уснули, а потом было утро. Звенящие зеленые холмы, окружавшие деревню, сияли омытые ночным дождем. Радовало веселое синее небо и горячее ласковое солнце. Ньямба разбудила меня и позвала завтракать. Фальк, точно такой же, как в университете, уже сидел на циновке и уплетал маисовые лепешки. Ньянги нигде не было. Жители деревни вновь занимались своими делами, только мужчин почему-то не было видно. Вождь важно восседал около хижины и разбирал спор двух зулусок, которые, кажется, не поделили овечье молоко.

А было ли что-то ночью? Может, я спал и мне все приснилось? И если спрошу, то профессор высмеет меня?

– Юноша, запомни все, что видел этой ночью, – вряд ли тебе доведется когда-то еще присутствовать на подобном ритуале.

– А Бин?

– Его доставили в центральную больницу Йоханнесбурга с подозрением на белую горячку. Он все время говорит, что колдун Огди явился и проклял его, а профессор Фальк пособничал колдуну.

Профессор и Ньямба вдруг задорно рассмеялись. Они так хохотали, что и я не удержался и начал смеяться вместе с ними, чуть ли не катаясь по полу хижины.

Но тут в деревню вошла странная процессия. Воины-зулусы на длинных палках под бой барабанов тащили трупы трех леопардов. У всех была опалена шкура и больше не было ни одной царапины.

– Почему Гуини не дожила до этого дня? – прошептал Гарри Фальк, и губы его дрогнули. Ньямба стала что-то шептать ему на языке зулу.

– Профессор, простите, можно задать один вопрос?

– Белый Дух? Ты хочешь знать, что с ним? Огди усыпил его душу, теперь это просто камень из древнего города. Возможно, когда-нибудь он снова проснется. И я по-прежнему его хранитель.

Профессор расстегнул ворот рубахи: на его шее, на бисерном шнуре висел Белый Дух, спокойный и умиротворенный. Он действительно спал.

– Арчи, пожалуй, нам пора собираться. На этот раз все закончилось благополучно: Джонни Бин больше не будет бесчинствовать, а его люди не скоро залижут раны. Да и вряд ли в ближайшее время найдется такой же подлец, как он, чтобы собрать вокруг себя подобное воинство колдунов и мерзавцев, наживать счета в банке и вынашивать амбициозные замыслы стать властелином Африки. Люди-леопарды снова стали людьми, злые лоа покинули их. Даже Сагиб получил успокоение на земле предков. А нас с тобой ждет Нью-Йорк.

Мы снова сидели в самолете. Я и Фальк, но на этот раз мы были друзьями – он даже разрешил мне называть его Гарри, – а я нашел себя и многое понял в этой жизни. Стюардесса велела пристегнуть ремни, мы смотрели в иллюминаторы. Где-то там, в здании аэропорта, остались Ньянга и Ньямба, которые поехали провожать нас. Мне стало грустно, ведь всего неделя отделяла меня от той, нью-йоркской жизни, хотя казалось, что прошло уже года три.

– Не грустите, юноша. Африка – коварная женщина. У тех, кто ей нравится, она похищает души и разум. Просто теперь у вас с ней начнется роман, и будет он длиться не одно десятилетие.