Люди против нелюди - Николай Михайлович Коняев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И хотя и не все настоятели понимали митрополита, но уверенность его успокоила почти всех. Как свидетельствовал протоиерей Семен Иванович Бычков: «Ни по поводу воззвания, ни по поводу позиции, занятой митрополитом, никто на этом собрании не высказывался».
Одобренное воззвание гласило:
«…если гражданская власть, ввиду огромных размеров народного бедствия, сочтет необходимым приступить к изъятию и прочих церковных ценностей, в том числе и святынь, я и тогда убедительно призываю пастырей и паству отнестись по-христиански… Со стороны верующих совершенно недопустимо проявление насилия в той или иной форме… При изъятии церковных ценностей, как и во всяком церковном деле, не может иметь место проявление каких-либо политических тенденций».
Между прочим, одобренный текст митрополит поручил отнести в Смольный все тем же протоиереям — Боярскому и Введенскому.
Введенский, поняв, что митрополит опять просит его об одолжении, попытался было снова поторговаться о необходимости «реабилитации», но митрополит решительно и сурово пресек этот разговор. Введенский хотел обидеться, но тут его одернул Боярский.
— Брось! — сказал он. — Не стоит обращать внимания.
«Я смотрел так… — рассказывал потом Боярский на процессе, — что митрополит отгораживает себя от нас, чтобы духовенство поняло, что он стоит на нейтральной почве и на этой нейтральной почве хочет предложить это воззвание как единственный выход. А для меня нужно было, чтобы это воззвание было подписано».
Глава девятая
Сейчас, семьдесят пять лет спустя, воссоздавая события минувшего времени, то и дело ловишь себя на ощущении, что митрополитом Вениамином была совершена какая-то ошибка. Бели бы вот тут повел он себя гибче или, наоборот, менее доверчиво, если здесь выступил бы сдержанней, а тут решительней, вот тогда-то… И тут же обрываешь свои нелепые и несуразные мысли… И не только потому, что у истории нет сослагательного наклонения… Не только потому, что в отличие от нас митрополит Вениамин был святым и видел то, что недоступно нам… Все наши предположения ошибочны потому, что основываются на существовании причинно-следственной связи между событиями. Однако если приглядеться внимательней, то нетрудно увидеть, что последующие события во всей истории с изъятием церковных ценностей не вытекают из предыдущих, а пристраиваются в полном соответствии с планами задумавших это действо режиссеров.
Голод в Поволжье не являлся причиной изъятия, он служил лишь маскировкой задуманной акции. Неизбежные инциденты, происходившие при изъятии, не были организованы духовенством и не могли служить причиной репрессий… В напоре злой, сатанинской силы смешивались причины и поводы, следствия и выводы, рвалась причинно-следственная связь и, кажется, деформировалось само время. Оно уже не текло естественно и необратимо, а закручивалось, то меняя свое направление, то останавливаясь совсем. Как бы ни поступал в этом времени митрополит Вениамин, любой шаг его все равно оказался бы неверным, ибо последующая ситуация все равно бы была пристроена так, чтобы самый правильный и разумный поступок казался абсурдным и нелепым…
Приступая к работе над этой книгой, я добросовестно изучил все огромное, двадцатисемитомное «Дело № 36314», подшивки газет за 1922 год, воспоминания очевидцев, другие документы. Многое прояснилось, многое получило вполне разумное объяснение. Неясным и необъяснимым и по сей день остается главное: как удалось противостоять нашим священномученикам злым, сатанинским силам, разбушевавшимся над Россией в 1922 году. Можно кропотливейшим образом выстроить из многочисленных показаний и воспоминаний ту или иную сцену, можно почти безошибочно установить, почему тот или иной персонаж говорил именно эти слова, а не другие, куда он пошел, что сделал. Но все равно за пределами наших реконструкций остаются почти все действия митрополита Вениамина, а главное — то, как он это делал. Увы… Слишком ничтожны наши силы, чтобы подняться на ту духовную высоту, на которой находились наши священномученики, слишком слабо наше духовное зрение, чтобы различить то, что видели они… Мы вынуждены ограничиваться лишь внешней стороной происходящего, констатацией результата, который был достигнут невидимой и непостижимой для нас работой…
Результат же был поразительным… Вспомним еще раз указание Владимира Ильича Ленина: «Именно теперь и только теперь… мы можем (и потому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией, не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления… Мы должны именно теперь дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий… Чем больше число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше…»
Разве кто-нибудь саботировал ленинскую директиву? Нет… И церкви грабили, и священников расстреливали. И бешеной энергии не жалели для такого дела. И все равно результат оказался весьма далеким от того, которого жаждал вождь мирового пролетариата. Украденного из церквей золота — до Гохрана дошло всего 26 пудов — не хватило даже на покрытие текущих расходов по содержанию коминтерновской агентуры за рубежом. Не удалось и «разбить неприятеля наголову и обеспечить за собой необходимые… позиции на много десятилетий». Уничтожение Православной Церкви затянулось на долгие годы, и Церковь так и не удалось уничтожить ленинской гвардии… Ленинский план, по существу, провалился по всем своим пунктам. Православная Церковь вместо украденных у нее святынь обрела новых священномучеников… Это они и приняли на себя первый удар, нанесенный сатанинскими силами, персонифицированными для нас в образе демонической лентрозины. Это они, наши новые святые, прикрыли собою православный мир. Удар достиг и Церкви, но «бешеная энергия» уже ушла из него, силы удара не хватило, чтобы совершить задуманное.
Попробуем открытыми глазами посмотреть на апрельские события 1922 года в Петрограде, и мы увидим, что делалось все не так, как планировали Зиновьев и Мессинг, а так, как говорил владыка Вениамин. Православные не только не участвовали в изъятии, но и ясно демонстрировали осуждение политики властей. Не было ни одной церкви в Петрограде, где бы зиновьевские уполномоченные не почувствовали, как относится к ним простой русский православный народ.
Атеистически мыслящий читатель, несомненно, усмехнется тут, подумает, что, дескать, большевики все-таки достигли задуманного: запугав попов, изъяли из церквей все ценности. И в принципе это замечание верное, с одной только существенной поправкой. Ограбленными оказались не церкви, а вся Россия. Украденным оказалось наше общее национальное достояние, которое в равной степени принадлежало и верующим, и неверующим. И опять же с достаточной степенью определенности можно сказать, что похищенное
