Ослепленные Тьмой - Ульяна Соболева

Я ухмыльнулась и с ненавистью посмотрела на Маагара.

— Думаешь, для меня есть разница во сне отдаваться этому животному или наяву? Одинаково мерзко и унизительно.

Меня дернули за руку и развернули к себе. Лицо моего жениха перекосило от ярости.

— Молчать. Кхуд не есть животное. За твой грязный язык Кхуд вычесть сто драман из сундука. За твой грязный язык Кхуд сечь тебя каленным прутом.

— Да хоть убей. — прошипела в бородатую морду, покрывшуюся красными пятнами.

— Венчай без клятв, Алс, — рыкнул Маагар. — Давай. Проводи древний ритуал. Там не нужны клятвы.

— Древний? Я… никогда его не проводил и… кто сейчас венчает таким способом? Уже давно изменились правила. И никто такого не делает… храм считает обычай языческим.

— Ты знаешь, как его проводить. Давай. Начинай.

— Как? Если она должна добровольно протянуть руку.

— Протянет. Или я ее отрублю.

Повернулся ко мне и вытащил меч из ножен, схватил за локоть.

— Не дашь руку для священной печати, останешься без руки.

— Когда обе отрубишь, на ногах печать ставить будете?

— На лице поставлю. Дала руку, сука.

Маагар кивнул стражникам, и меня схватили за руку, протянули к астрану, задирая рукав и обнажая запястье.

— Читай брачную молитву. Когда их кровь перемешается, будет неважно — добровольно или нет. Первородная церемония завершится, — скомандовал брат, и Алс быстро начал читать одну из венчальных песен. Его помощник окунул нож в священную воду, вытер лезвия о сутану астрана и повел тонким концом от сгиба локтя к внутренней стороне запястья, оставляя кровавый след, и я дернулась, пытаясь освободиться, вырваться. Только не это. Не первородная церемония, не древняя связь кровью и плотью, которую не отменить, не разрушить, и которая передается из поколения в поколение. Не хочу смешиваться с варварской кровью. Но меня держали слишком крепко, а проклятый Кхуд протянул свою волосатую руку и позволил вспороть себе кожу. Еще секунда, и наши руки соединят.

Это произошло настолько быстро, что я ничего не успела понять, сделать, даже закричать. Огромная черная тень метнулась в воздухе, и я увидела, как падает мой жених, сбитый массивными волчьими лапами, а потом мне на лицо попадают горячие брызги… кровь Кхуда Триркраха, чье горло беспощадно треплет черный гайлар… А мои уши закладывает от нечеловеческих криков боли и ужаса, хруста костей, чавканья и звуков падения тел.

Их десятки… огромных волков, и они раздирают гостей и воинов на куски, заливая пещеру кровью. Но я ничего не вижу перед собой, только сверкающие глаза зверя и его окровавленную морду. Вот и все. Он пришел за мной… и после него здесь уже ничего не останется, кроме ошметков мяса и горы трупов. И вдруг зверь дернулся, ему в шею впилась стрела. Раздались звериные стоны, и острые, как иглы, стрелы посыпались на спины пиршествующих волков.

— Одейя.

Голос Маагара заставил обернуться и поднять голову. Силуэт брата был виден вверху в расщелине. Он швырнул мне веревку.

— Сюда. Давай. Быстрее. Они сожрут тебя.

— Сдохни Маагар дас Вийяр. Будь ты проклят. Лучше быть сожранной волками, чем живой с тобой, отцеубийца.

— Суууука. Я вернусь за тобой и за твоим псом, если он не загрызет тебя раньше. Уходим.

Перевела взгляд на волка, пошатывающегося на массивных лапах, склонилась к нему и выдернула кинжал из плеча, кровь гайлара брызнула мне на руки, и я услышала шипение… несколько капель попали в мою рану и задымились. Мой шрам почернел, впитывая кровь волка, и начал исчезать на глазах. Один из волков завыл, следом другие. Вдалеке послышался топот копыт… Вторая часть отряда возвращается.

Волк шагнул ко мне, подставляя спину, и я не раздумывая взобралась на нее, цепляясь за жесткую шерсть, прижимаясь к волчьей спине всем телом. Зверь поднялся на задние лапы, завыл и на бешеной скорости понесся вглубь леса, и смертоносная стая из оставшихся в живых гайларов ринулась за ним следом.

Его шерсть под ладонями была жесткой, колючей, но я бы ни за что не разжала руки. Впереди ветки на дикой скорости приближаются, и волк лавирует между ними, то пригибаясь, то прыгая высоко в воздух и перелетая через препятствия, рассекая ледяной кислород своим мощным телом… но за все время, что мы мчались по Черному лесу, ни одна ветка не ударила меня, не зацепила моих волос, не поранила мою кожу, и я нежно вдохнула звериный аромат, исходящий от хищника. Настоящий, мускусный, животный аромат, в нем нет ничего человеческого. Так пахнет мокрая собачья шерсть, только в десять раз сильнее, ярче, въедливей. И если раньше, когда заходила на псарни, морщилась от едкости аромата, то сейчас внутри меня поднимался глас ликования. Это было мое. Звериное, дикое. Для меня. Мой Хищник. Мое жестокое чудовище, столько раз спасавшее меня от смерти. Эти раны в его спине, лапах. Дырки от стрел, кровавая влага, сочащаяся мне на пальцы. Все это кричало о том, как сильно он рисковал ради меня… Я обнимала мощную шею, прижавшись всем телом к волку и закрыв глаза, вспоминала, как впервые увидела его… увидела Нечеловеком. И каждая крупица этих воспоминаний была важна и ценна, как будто возвращала меня к жизни, как будто заставляла оледеневшее сердце биться чаще.

* * *

Тогда зверь словно выскочил из ниоткуда, из темноты за моей спиной, и приземлился массивными лапами в снег, поднимая бело-кровавые брызги в воздух. Полоснув меня ярко-зелеными страшными глазами, зверь оскалился, а у меня перехватило дыхание от ужаса. Огромный, с острыми белоснежными клыками, он несколько секунд смотрел на меня, а потом медленно повернулся к баордам. Волк, потому что эта тварь на него походила… но не более. Он был больше в несколько раз.

Пока я пыталась справиться с оцепенением и вздохнуть, волк ощетинился, наступая на людоедов. Очень медленно, пригнув голову и издавая тихий рык на одной ноте. Рык, от которого выжившие псины баордов бросились врассыпную. А я, словно под гипнозом, смотрела, как под его лапами остаются огромные следы, он идет, не торопясь, втаптывая капли крови в снег с хрустом, который бьет по натянутым нервам.

Зверь остановился, закрывая меня от толпы одичавших нелюдей. Никогда не видела ничего подобного и не представляла, что такие монстры существуют в природе. Его черная шерсть переливалась в свете факелов, а глаза фосфорились металлическим блеском хладнокровного убийцы, и он прекрасно знал, кого убьет первым. Он не спешил, как будто раздумывал или давал им время на раздумья.

Баорды в очередной раз переглянулись, осторожно отступая, но волк словно ждал первого движения и не дал им шанса. Когда он напал на них, меня затошнило от ужаса и отвращения. Уже через секунду я, зажмурившись, слушала, как хрустят кости, как дико и истошно вопят людоеды, которые теперь сами стали добычей чудовища.