Лезвие власти - Андрей Гальперин

— Это ты, подлая тварь, помешал мне догнать его…

— Вы ответите за свои слова, господин незнакомец-… — Шпик, пятясь задом, пробирался к дверям. Аттон махнул рукой, и направился к хозяину.

— Слава Иллару, у меня остался небольшой запасец. — Он вытащил пару монет и бросил на стойку. Хозяин, видя, что из клиента не придется выбивать деньги за съеденное, радостно закивал головой.

— Как мило, с вашей стороны, иметь с собой этот самый небольшой запасец… Только должен вас предупредить: господин, которого вы так неосторожно ударили, увлекшись погоней, имеет привычку сводить счеты с помощью городских властей. И… И не только… — старик произнес последние слова едва слышно и сделал при этом страшные глаза.

— Да? — Аттон вопросительно поднял брови.

— Господин Треммо, славен тем, что после ссоры с ним, люди имеют свойство исчезать… Навсегда.

Аттон пожал плечами и пошел к выходу. Далеко впереди, в мерцающем свете факелов, мелькала спина удаляющегося шпика. Аттон дважды негромко свистнул. Совсем рядом, в темноте, кто-то тихо свистнул в ответ. Аттон, указав рукой в сторону господина Треммо, провел большим пальцем по горлу и, громко хлопнув дверью, вернулся в таверну.

— Я поднимусь в свою комнату. Думаю, что незачем оповещать городскую стражу, об этом мелком происшествии.

— Я с вами согласен, господин. Совершенно незачем.

Поднимаясь по лестнице, Аттон заметил, что монахи, подняв головы, смотрят ему вслед невидимыми глазами. Закрыв комнату на засов, он подпер дверь массивным табуретом, прочитал в свете лучины записку, переданную бродягой, и тяжело вздохнул.

Все только начинается.

40

Фердинанд, наверное, в сотый раз перечитал письмо сестры, и прижал, нежно пахнущий цветами, листок тонкого белого пергамента к лицу. Ему хотелось плакать, просто по-детски, разрыдаться, но он завыл, дико, страшно, потом заклекотал, как раненый гриф, и схватив со стены алебарду, принялся крушить мебель вокруг себя. И лишь, когда острый осколок мрамора рассек ему щеку, он, обессилив, упал на пол, и лежал, тихо всхлипывая, не пытаясь остановить кровь.

Шелона… Он, воспользовавшись её любовью, преданностью, тихой покорностью, отправил ее в этот жуткий ад, по сравнению с которым Джайлларский свинарник — это сущий Иллар. Она, разделив с ним тайну ответственности за смерть отца и брата, а затем и ложе, пошла на эту пытку с гордо поднятой головой. Но все, на что он надеялся, оказалось тихим бредом. Горцев невозможно было склонить на свою сторону. Их жизнь была настолько другой, чуждой, что читая послания сестры, Фердинанд чувствовал, как на голове у него, становятся дыбом волосы. Она была среди них, она видела и переживала все это наяву. Чудовищные замки, постройки гремлинов, где с потолка на голову падают мохнатые черви-кровососы, а в залах, страшные люди в шкурах разделывают живьем оленей и пьют горячую кровь из огромных кубков. Её муж, князь Нестский Дитер спит со своими солдатами, волками и лошадьми. Во время буйных празднеств, он привязывает к столбам обнаженных женщин, и гости, себе на потеху, кидают в них ножи и топоры. В волчьи ямы, ежедневно, бросают людей, а в замковых подвалах живут ужасные древние чудовища. Он обрек её на этот ад, в призрачной надежде склонить варваров на свою сторону в грядущей войне. За то короткое время, пока Шелона была княгиней Нестской, он сделал все, что бы ослабить Империю. Но поражения следовали одно за другим. Сначала провалилась акция по захвату провинции Хоронг. Теперь старый маразматик. Великий Герцог Латеррата, вопреки здравому смыслу, признает Императора своим сюзереном, со всеми вытекающими из этого последствиями. Маркграф Марцинский осмелел после публичного наказания барона Винге. Теперь, южные бароны хватаются за топоры, только при одном упоминании об Аведжии. Четыре ариона, расположенные на границах топей Кары были страшной силой. Атаковать железные панты Империи в лоб — сущее самоубийство. А предпринять обходной маневр невозможно: с одной стороны топи, с другой — верные Империи данлонцы, со своей немногочисленной, но достаточно сильной армией. Если бы удалось склонить на свою сторону Нестс и провести армию перевалами Хонзарра, и с поддержкой Пинтов с запада… Но варвары упрямы, а их правители не поддаются ни убеждению, ни внушению. А время уходит… Сейчас, Империя слаба, пока в стране голод и эпидемии, бунты и интриги знати, у него есть шанс. Но, со временем, Россенброк справится с этим, и не из таких положений выкручивался проклятый старик. Поэтому, нужно торопиться…

Фердинанд встал, отряхнул камзол, и обвел взглядом разгромленный зал.

— Убрать здесь все! — Словно из-под земли, возникли слуги и суетливо забегали вокруг. Фердинанд с отвращением смотрел на них.

— Найти Дибо! Я буду ждать его в восточном крыле. — Он аккуратно сложил письмо сестры и передал личному камердинеру. — В мой сундук… Особый сундук… Отвечаешь головой!

Дибо нашел герцога возле странной скульптуры, изображающей, выпрыгивающую из воды, толстую рыбу, с длинными человеческими руками и мощным дельфиньим хвостом. Фердинанд стоял, облокотившись на скульптуру, и взгляд его темных глаз, не предвещал ничего хорошего. Дибо, засунув руки в рукава клетчатого балахона, низко поклонился.

— Ты опять подвел меня, монах…

— Господин герцог… Ваше Высочество! Паук Гир двадцать лет не покидал Тарль. Он слишком осторожен, и слежка за ним внутри города, могла поставить под угрозу всю нашу миссию в Латеррате.

— Я потерял еще одну надежду, проклятый монах. И даже не могу себе представить, во что выльется союз Латеррата и Атегатта… Выяснили, кто организовал покушение на короля?

— Да, Ваше Высочество! Все следы ведут в Норк. Как вы и предполагали, за этим стоит один из торговых кланов. Скорее всего, что это они убрали наших людей в Тарре, перед нападением огров. Но мы не можем достойно проявить себя в Норке — там каждый второй, либо человек графа, либо канцлера…

— Как покушение на Россенброка?

Дибо пожал плечами:

— Это уже девятое покушение. Ваше Высочество! Но никто из посланных, даже не увидел канцлера.

— Пытайтесь, Дибо, пытайтесь… Пока жив этот старик. Атегатт для нас в недосягаемости. Что с монахом?

Дибо опустил колючие глаза.

— Он ушел. Ваше Высочество. Но мы отправили по его следу лучших из лучших…

— Лучшие из лучших, Дибо, живут в обители Долгор. А твои головорезы, способны лишь, гоняться за ранеными черепахами. Мне нужно знать, зачем долгорский монах, инкогнито, идет в Аведжию. А еще, лучше, если ты принесешь мне его голову. Или, готовь свою…

— Да, Ваше Высочество… Мои люди нашли гробницу Гидеона Ужасного!

— Это важно. Ну и где она?

— На границе Рифдола, Ваше Высочество. В катакомбах кобольдов, на плато Ульсар… Вход в катакомбы охраняет отряд рифдольских наемников, и для того, чтобы штурмовать его, понадобится целая армия…

— Да… Рифдольцы, рифдольцы… — Герцог внимательно посмотрел на Дибо. — уж слишком часто наемники стали попадаться у меня на пути. С этим нужно что-то делать. Должна же быть у них какая-нибудь слабость. Ты был близок с ними, монах, ты должен знать, как ним подступиться. Нельзя допустить, чтобы король привлек их ударные силы в случае войны. К тому же — мне нужен доступ к Ульсару. Сколько стоит подкупить старейшин?