Жизнь на кончиках пальцев - Маруся Новка

Покрасневший от грубости в свой адрес на глазах у постороннего, Любарский пулей выскочил из кабинета. На его счастье почти сразу заметил ученицу выпускного класса, идущую навстречу, и велел отправляться за Леночкой.

Тимур и Мстислава остались одни.

— Присаживайтесь, — Мстя указала на стул слева от своего стола. — Думаю, нам нужно поговорить.

Тимур сел на предложенное место, предварительно развернув стул так, чтобы оказаться лицом к лицу со Звездинской. Ответил односложно:

— Нет.

— Что — нет? — растерялась Мстислава.

— Говорить нам не нужно, — снисходительно разъяснил Тимур.

— Но как же так? — Мстислава не чувствовала такого бессловесного отпора уже давно. Она привыкла ко всеобщему подчинению и преклонению! Нужно немедленно поставить на место этого хама! Добавила, ехидно усмехнувшись:

— Насколько мне известно, вы сидели в тюрьме за убийство! А теперь намереваетесь забрать Лену! И мне предстоит решать, можно ли вам доверить ребенка?

— Сидел, — кивнул Тимур. — И вышел досрочно, полностью доказав обществу, что не представляю ни для него, ни для народа страны никакой угрозы.

«Какой «народ страны»?» — удивлялась Мстислава. — «Он что о себе возомнил?»

Тимур тем временем продолжил:

— В родительских правах я восстановлен через суд, чему есть подтверждающие бумаги, которые я вам вручу по первому требованию. Все остальное вас не касается, и касаться не должно!

Мстя рассвирепела. Она уже успела забыть, что совсем недавно, буквально четверть часа тому назад, радовалась прекрасной возможности, подвернувшейся так вовремя. Теперь ей больше всего на свете хотелось продемонстрировать свою власть и поставить на место зарвавшегося наглеца!

— Лена сама может принимать решение о том, где и с кем ей жить!

— Не может, — спокойно ответил Тимур Айдарович. И дабы упредить дальнейший пустопорожний разговор, оразъяснил: — До достижения четырнадцати лет.

— Но ей скоро четырнадцать! — обрадовалась Мстя.

— Пока тринадцать, — охладил пыл незнамо с чего раздухарившейся тётки Тимур.

В кабинете повисло гнетущее молчание. Хотя, гостю в отличие от хозяйки кабинета, тишина не доставляла абсолютно никакого дискомфорта.

Звездинская вздохнула едва ли не с облегчением, когда раздался стук в дверь. Теперь она точно знала, кто пришел:

— Входи, Лена! Мы тебя ждем!

Леночка вздрогнула, услышав свое имя из уст Мсти.

Они все, начиная с первого по восьмой класс включительно, были для Звездинской коровами, бездарями, деревяшками, в самом лучшем случае — дрыгоножками. Имена для девочек были не предусмотрены. По крайней мере, Мстя их точно не знала!

Девочка вошла в кабинет, прикрыв за собою дверь.

Тимур встал и повернулся лицом к дочери, наблюдая за её реакцией и не торопясь заключить в объятия.

Леночка во все глаза смотрела на мужчину. Узнавала и не узнавала его. И дело вовсе не в том, что прошло долгих десять лет с момента убийства её матери и ареста отца!

Просто узнать в этом холеном дорого одетом господине дворника метущего улицы Молдаванки было невозможно!

И все-таки это был он! Её отец! Снившийся ей по ночам! Правда, с каждым годом все реже.

— Папка? — еле слышно прошептала Леночка.

— Да, доча. Это я, — Тимур сделал шаг к девочке. — Иди сюда. Дай тебя обнять.

Леночка разревелась так, словно собиралась одномоментно выплакать всю боль и горести сиротства. Она захлёбывалась и рыдала, повиснув на шее у Тимура. Словно прилипла, впечаталась в его грудь.

«Ну и черт с вами!» — думала Мстя, недовольная тем, что её любопытство так и осталось неудовлетворенным. Произнесла:

— Хватит слёзы лить! А то отец подумает, что мы тут на тебе воду возили!

Наконец, водопад слёз иссяк. Понемногу прекратились всхлипывания. Леночка разжала руки, отстранилась от отца:

— И что теперь?

— Домой поедем, — улыбнулся Тимур.

— Как домой? — не поняла девочка. — Куда домой? Я не могу! Завтра занятия!

— Никуда не убегут от тебя занятия, — успокоила Мстислава. — Поезжай. Столько лет не виделась с отцом.

— Вы разрешаете? — не верила ушам Леночка.

— Конечно, — улыбка на лице Мсти стала еще шире и елейнее.

— Мне нужно переодеться, — лепетала Леночка. — Взять куртку.

Тимур критически взирал на спортивный костюм, в котором дочь заявилась по вызову Звездинской. Наряжаться для Мсти девочка и не подумала.

— Заедем в магазин и купим все, что тебе понравится! — быстро решил вопрос с верхней одеждой. Подошел к Мстиславе:

— Готовьте документы и не забудьте о чеках на оплату ваших услуг по содержанию моей дочери, — кивнул, словно прощаясь, обнял Леночку за плечи и покинул вместе с нею кабинет всесильной Мсти.

Звездинская, едва за Тимуром и Леночкой захлопнулась дверь, подскочила к окну.

Как раз вовремя, чтобы увидеть, как из машины вышел водитель, направился к входной двери и раскрыл огромный зонт.

Леночка юркнула на заднее сидение авто.

Отец сел в салон рядом с нею.

Мстя вспомнила, что не попросила документы у этого новоявленного папаши!

Записала на листке бумаги номер отъезжающей машины. Ну так. На всякий случай.

Усмехнулась, подумав о том, что Леночка даже не зашла в жилой корпус, чтобы попрощаться с Дианой.

«Вот тебе и дружба», — снова усмехнулась, на этот раз с какой-то ноткой горечи.

Диана сидела в комнате и ждала подружку.

Она догадывалась о том, что Мстя не спустит на тормозах вчерашнее происшествие. Но почему Леночки нет так долго?!

За окном уже сгустились февральские сумерки, а подруги все нет!

Диана вздохнула, поняв, что пора отправляться на вечерние занятия в танцкласс. Наверное, когда она вернется, Леночка уже будет в комнате и обо всем расскажет.

В этот вечер Людмила Марковна была какой-то несобранной и даже растерянной. Конечно, в отличие от Мстиславы, педагог не позволяла себе оскорблять и унижать учениц, но от этого её требования к уроку не становились менее жесткими.

— На сегодня все! — закончила урок Милочка. Добавила, увидев недоумение в глазах учениц. — Завтра планируется парное занятие. Хорошенько отдохните и постарайтесь выспаться! — посмотрела на Диану: — Малышкина, задержись!

Девушки, недоуменно перешептываясь, покидали танцкласс. Они знали, что если какую-то из них оставляют после урока, значит, последует разнос! Значит, ученица выполняла элементы из рук вон плохо! Тихо злословили, радуясь тому, что сейчас достанется «этой выскочке».