Волшебница Колдовского мира - Андрэ Нортон

Здесь по крайней мере можно было сесть. Я села и огляделась, стараясь узнать все, что можно, об этом месте, хотя пока не представляла, зачем мне это.

Теперь я видела Айлию. Она лежала — спала или без сознания — на второй ступеньке помоста. Голова ее была повернута в другую сторону, но я видела, как поднимается и опускается ее грудь. Значит, жива.

Мне тоже очень хотелось спать. Как только я села, все напряжение и усталость долгих часов, проведенных в этом мире, навалилось на меня, как мягкое покрывало, и оставалось только расслабить мозг и тело.

Но сначала я сосредоточилась и создала некую стражу, которая предупредит меня при новых попытках того, кто стоял в столбе, давать мне команды. Сделав это, я опустила голову на колени.

В ладонях я незаметно держала жезл, взятый в Эскоре. Если жезл принадлежал человеку в кристалле, то он мог увидеть его, когда я пришла, и пожелать его отобрать.

Но как он доберется до жезла через свои прозрачные стены? Этот человек представлял для нашего захватчика явную ценность.

Вполне возможно, что и я тоже.

Эту мысль я поспешила отогнать, потому что сейчас мне надо поспать, чтобы при необходимости иметь ясный ум.

Я спала и видела сон. Это не был второй штурм моей воли, не грубый приказ к повиновению: рука скользнула в мою руку и повела меня в укромное, место, где можно было вести мысленную беседу, не опасаясь быть подслушанными. Это место было не в нашем мире, и я была здесь с пленником кристалла. Он казался моложе, чем каким я видела его раньше, более уязвимым, но был полностью погружен в свою ненависть и в необходимость сжечь свои оковы и вернуться в мир, дабы удовлетворить жажду мести.

Я уже знала; что он маг, настолько же выше Мудрых женщин Эсткарпа, насколько я была выше Айлии по шкале Власти.

Теперь я узнала его имя — разумеется, не настоящее, которое древний закон запрещает называть — Хиларион. Когда-то он сотворил Врата, потому что его исследовательский ум толкал его к новым знаниям, и, открыв Врата, он пошел посмотреть, что находится за ними. Он пошел, самоуверенный, гордый своей силой — слишком самоуверенный, поскольку за долгие годы своего превосходства в своей сфере он отвык от осторожности.

Таким образом он был захвачен в паутину, сотканную не его наукой — та не задержала бы его ни на одну секунду — а рожденную машиной, или каким-то другим видом Власти, которого он не понимал. Власть эта была сильна и сделала его частью себя, почти как тех полулюдей в городе башен.

Между башнями и подземельем шла давняя война. Похоже, теперешние обитатели башен не делали открытых нападений на подземелье, но Серые, по приказу своего хозяина, совершали набеги в города и приносили оттуда нужные припасы.

Эта жизнь набегов и сражений длилась несчетные годы, задолго до захвата Хилариона, а он тут очень давно. Это я хорошо знала, потому что дни магов Эскора давно прошли, может быть, тысячу лет назад.

Машины здесь были установлены тысячелетие назад в связи с великой войной и продолжали функционировать, хотя мир на поверхности был полностью уничтожен, остались только башни. Когда пришел Хиларион, машины с его пленением обрели новую жизнь от его Власти, так как он в какой-то мере управлял ими, хотя взамен сам был под контролем Зандора, всегда бывшего здешним хозяином.

Услышав это, я усомнилась, что человек может жить так долго.

— Но ведь он не настоящий человек, — сказал Хиларион. — Возможно, когда-то он и был им, но научился выращивать тела в цистерне и поселяться в них, когда старое тело изнашивалось. А машины сплели вокруг него такую защиту, что я не мог добраться до него никаким импульсом. Теперь он скоро узнает, что ты одной природы со мной и запрет тебя тоже, чтобы добавить силы его машинам.

— Нет!

— Я тоже говорил «нет», однако не смог устоять против его «да». Но вместе с тобой мы сможем. Мне нужно только освободиться из кристалла, который нейтрализует все, что я посылаю против Зандора, и тогда посмотрим кто сильнее, — человек или машина. Теперь я знаю эти машины, все их стрессы и изношенность, знаю, как их атаковать. Освободи меня, колдунья, дай мне свою силу, и мы оба добьемся свободы. Если же ты откажешь мне в помощи, ты будешь заключена, как и я, на вечные времена.

— Но я уже заключена, — осторожно заметила я. Аргументы Хилариона были хорошо обоснованы, но я не забыла, что он сначала захотел сделать из меня не союзника, а только орудие.

Он моментально прочел мои мысли и сказал:

— Подобный плен делает человека нетерпеливым, и если этот человек видит перед собой ключ от своей тюрьмы и вроде бы легко может взять его, разве он не протянет руку, чтобы схватить этот ключ? Ты принесла сюда мою вещь. В моих руках она будет ценнее любой стали или разбрасывающей огонь трубки, какими пользуется этот народ.

— Жезл?

— Да. Это мой жезл, и я уже не надеялся увидеть его снова. Тебе он ни к чему, а мне он даст Силу.

— А как ты его возьмешь? Я не думаю, что твой столб легко сломать.

— Он выглядит крепким, но это видимое силовое поле. Поднеси к нему жезл…

— Значит, я также могу освободиться?

— Нет! Ты же знаешь природу подобных жезлов. Они повинуются только тому, кто их сделал, а в руках другого они ничто. Это не твой ключ, а мой!

Он говорил правду, но я теперь была пленницей, и его жезл был так же далек от него, как если бы он тоже был заключен в кристалл.

— Но…

Не знаю, что он хотел сказать, но внезапно он исчез из моего сна, и я осталась одна. Спала ли я дальше или нет — не знаю, но когда я открыла глаза, все было по-прежнему. Я видела сияющий столб и спину Хилариона. Но кое-что изменилось, серебряные нити, выходившие из вершины столба, ритмично покачивались, и я видела световые вспышки на тех экранах, которые были темными, когда я засыпала.

Теперь перед ними сидели Серые, а вокруг помоста, останавливаясь перед экранами, словно он читал вспышки как руны, ходил Зандор.

Серые работали автоматически, не отвлекаясь ни на что. Раздался глухой щелчок. Зандор повернул голову к большому экрану, отгораживавшему эту часть помещения от камер Серых.

По поверхности экрана пробежала рябь. Искры вспыхивали, гасли и снова вспыхивали. Зандор изучил рисунок вспышек, а затем подбежал к свободному сидению у одного из маленьких экранов. Его пальцы быстро пробежали по кнопкам, и я тут же почувствовала такой удар, словно меня хлестнули по голому телу бичом. Это уже был не сон. Это был приказ или дисциплинарное взыскание, данное Хилариону, а я также почувствовала его, только в меньшей степени.

Вот, значит, каким образом Зандор заставил своего пленника исполнять свои желания! Но об этом Хиларион мне не сказал.

Я удивилась силе духа этого человека, так долго выдержавшего в таких условиях.