Всё, что от тебя осталось - Кати Беяз

– Чувак! – вдруг воскликнул он. – А что, если молитва – это тоже заклинание? Ругательства – заклинания на вызов нечисти из ада, а молитва загоняет их обратно. Типа магии, что ли?!

– Ну не знаю, Толь. Ты же отличный историк, сам подумай, когда и кто писал Библию? На каком языке? Возможно, тот самый первый текст имел силу, подобную заклинанию. Но то, что пишут сейчас от себя священники, вряд ли может давать что-то, кроме ложных надежд.

– Чем лучше знаешь историю, тем больше вопросов она оставляет о возникновении христианства. Почему именно один Бог? Чем им мешало множество? Почему именно одна вера? Кому какая разница была, в кого верят соседи. Дело все в направленной энергии. Чем больше людей верят, тем сильнее становится объект веры. Он начинает жить своей жизнью и превращается в магию.

Я не нашел что ответить и просто развел руками.

– Как думаешь, где Женя сейчас? – внезапно спросил Толик.

Это была моя больная тема, моя мозоль, и Толик наступил на нее.

– Послушай, – не выдержал я, – ты ничего больше не помнишь из своего сна? Туман, ты идешь по дороге… Может, кто-то вышел из машины и сказал тебе что-то?

– Нет, чувак, ничего такого не помню, а что?

– Я тебе что-то расскажу сейчас, но ты не подумай ничего личного. Пока я был в коме, там, в моих видениях, в тумане Женя вышла из машины за тобой! Она призналась тебе в любви и, услышав отказ, убежала в лес. Ты первый слышишь это и, надеюсь, последний.

– Антон, Женя призналась мне в любви еще на первом курсе института. Она стрясла с меня обещание, что я никому не расскажу о ее чувствах, но я, в общем-то, и не собирался до этого момента.

Мне стало нехорошо. Кровь прилила к щекам, и сердце забилось тяжелее.

«Она все это время любила его», – стучало в голове.

– Послушай, бро, – вдруг оживился Толя, – если Женя до сих пор неровно ко мне дышит, я бы мог пойти туда и вывести ее из того леса. Путь ты рассказал, молитвы я выучу по совету твоего деда. А?

– Нет, – отрезал я, – ты даже не представляешь, что это за место!

Понятно, что он шел туда не из-за Жени. Толя преследовал свои личные цели.

– И что если ты не сможешь вернуться?

– Вернуться откуда? – включилась в разговор вошедшая в комнату тетя Маша.

Толя вскочил со стула:

– Давай, поправляйся! Увидимся в институте.

– Я бросаю институт.

– Ничего себе новости, почему? – замер он в дверях.

– Я никогда не мечтал стать юристом.

– И кем ты мечтал стать?

– Астрофизиком!

– Это круто, чувак!

– Интересный у тебя друг, – заметила тетя Маша, когда Толя удалился.

– Да уж. В него уже три года влюблена моя девушка! – не выдержал я.

Моя тетя могла бы удивиться этой новости из приличия, но не посчитала нужным.

– Тебе полегче?

– В каком-то смысле легче, но в каком-то сложнее. Я совсем запутался, теть Маш!

– В чем дело? Ты можешь рассказывать мне совершенно все.

– Как мне теперь жить с этим? Я могу снова впасть в кому, умереть, в конце концов, и никогда не узнаю об этом! Я буду продолжать свой путь и сходить с ума от увиденного тогда, когда это будет уже другая форма существования – бестелесная. И что, если я, к примеру, решу помыть окно. Я оступлюсь на парапете и с облегчением вздохну, забираясь обратно в комнату, когда мой труп останется лежать там, на асфальте, в луже крови?!

Она просто замолчала, опустив глаза. Стало понятно, что у нее нет на это ответов. А у кого они есть?

Я все думал над тем, что рассказал мне Толя, и решил зайти к Жене. Ее родители, узнав о моем визите, удалились. Они не винили меня, просмотрев съемку, изъятую из видеорегистратора, но видеть все же не желали.

Ее бледное лицо казалось кукольным в обрамлении шикарных волос. Я аккуратно взял ее руку:

– Женя, я знаю, ты все еще бродишь в том лесу. Возвращайся! Слышишь? Там ничего нет, кроме воспоминаний, страха и боли. Все твои старики еще живы, и я даже не знаю, кто мог бы вывести тебя из этого леса. Если знаешь молитвы – молись. Кто-нибудь да услышит. Главное не ругайся! Я знаю, ты любительница отпустить крепкое словцо, но не надо. Прошу, не надо. Они все слышат, и брань для бесов – это зов.

«Мы не хотели знать, но нам сказали:

Земля жила до нас непостижимо много лет.

И если вытащу я всю руку из пледа,

Где-то на конце ногтя жил человек…»

***

Я достал из старого блокнота помятый кусок бумаги – номер телефона Тани. Мы быстро перешли на мобильники, и домашним телефоном сейчас мало кто пользовался. Но в каждом доме он по-прежнему был.

«Теперь я, кажется, дорос до нее», – подумал я, сидя в своем инвалидном кресле.

Я набрал заветный номер.

Каждый гудок отозвался переживаниями в животе, так, словно я раз за разом совершал прыжок с высоты.

– Алло? – наконец послышался женский голос.

– Здравствуйте, а Таню можно?

– Кто ее спрашивает?

Я немного напрягся от такого вопроса, но тотчас ответил:

– Антон.

– Они переехали за город, но для Антона Таня оставила номер своего мобильного. Вы готовы записывать?

Я растерялся, но уже через секунду-другую схватился за шариковую ручку.

– Да, конечно, слушаю.

Удивительно, она точно знала, что я когда-нибудь позвоню.

Я долго пытался нажать кнопку с зеленой трубкой, но так и не смог. Отложив разговор на завтра, я почувствовал себя прежним. Будто я снова в школе.

– Так может продлиться неизвестно сколько, – раздраженно выпалил я и схватил телефон.

Гудок, другой…

– Алло? – послышался мужской голос, слишком молодой, чтоб быть ее отцом.

Я поспешил закончить звонок. Руки тряслись, мысли путались. Я швырнул телефон в угол стола и закрыл лицо руками. Но через минуту он снова зазвонил.

– Алло? Вы набирали? – это была Таня.

– Привет! – коротко отозвался я.

– Привет, кто это? – выдержала она деликатную паузу, демонстрируя, что изо всех сил пытается вспомнить мой голос.

– Это Антон, – коротко сообщил я так, словно на этом свете больше не осталось парней с таким именем.

– Антон, – все еще не понимала она, – дай мне пару ключевых слов, чтоб решить этот ребус.

Я усмехнулся. Ее тонкое чувство юмора.