Мод навсегда - Доминик Дьен

– У вас был любовник?

Мод посмотрела на Массона. Ответила она не сразу.

– Нет.

– Я вас слушаю, Мод.

Голос Массона был мягким.

– У меня были синяки по всему телу. Везде, кроме лица. Франсуа специально не задевал лицо… Боялся пересудов. Как посмотрят другие, что скажут – он был зациклен на этом. В нем было столько гордыни! Гордыня правила его жизнью.

– В таком случае ваш уход должен был нанести страшный удар по его самолюбию!

– Вполне возможно. Если бы я осталась с ним, то в конце концов убила бы его…

– Но вы же его не убили, разве не так?

Сердце Мод заколотилось.

– Нет, конечно, нет!

– Я спрашиваю это, потому что пока не знаю, жив ли еще Франсуа…

Инспектор пристально посмотрел на Мод.

– Вы могли убить своего мужа… Совсем недавно… Например, этим летом…

– Вы шутите?

– Да! – отрубил Массон.

Хотя!.. Впрочем, нет! Эту историю и без того нарочно не придумаешь!

Мод расплакалась.

– Простите, мне очень жаль! – произнес Массон, протягивая Мод мятную пастилку.

Мод шмыгнула носом. В кино полицейские обычно предлагают носовой платок, а не леденец! Она полезла в сумку за платком. Она насторожилась: Массон выбил ее из колеи.

– Продолжайте!

– Когда Франсуа уехал на свой семинар, я почувствовала себя свободной. Мне больше не нужно было терпеть его тело рядом со своим. Нюхать его зловонное дыхание. Или запах его дерьма… Жить с человеком, которого ненавидишь, это выше человеческих сил, разве не так? Если, конечно, ты не мазохистка!.. Впрочем, я ею была. У меня не хватило смелости. Я сбежала, как воровка.

– Расскажите об этом…

– Я решилась буквально за пять минут. Сняла все деньги со своего счета. Заказала билет в один конец до Нью-Йорка. И ушла. Не взяв с собой ничего из вещей. Лишь сумку и загранпаспорт. Я не хотела брать ничего из того, что напоминало бы мне о нем, о прошлом.

– Вы знали, что ваш внутренний паспорт был у него?

– Да. Он как-то ему понадобился, да так и остался лежать в его портмоне… Будь моя воля, я сбежала бы даже голой. Из аэропорта я отправила ему записку. Десять часов спустя я уже была у родителей.

– Что вы написали в той записке?

– Что все кончено. И что не нужно пытаться со мной увидеться.

– И он не пытался?

– Пытался. Он позвонил сразу же, как получил мое письмо. Умолял вернуться. Плакал… Но для меня все было кончено. Over![37]Я была спасена… Нас разделял океан. И рядом была моя семья. Чтобы защитить меня.

* * *

Воскресенье, 3 июня 2001 г.

Возвращаясь в машине с семинара, Франсуа с трудом внимал разглагольствованиям Варле относительно агрессивной политики конкурирующей компании в области рекламы. В голове у Франсуа был полный разброд. Ему не терпелось поскорее вернуться в Париж.

– Ты разве не поедешь по трассе? – обеспокоенно спросил он.

Варле пропустил поворот, указанный сине-белым щитом.

– Сверну на следующем съезде! Эта дорога через виноградники такая красивая!

Варле поставил диск Бетховена.

– Ты же не слишком торопишься?

Еще как тороплюсь, идиот! Он провел целых три дня и две ночи в этом чертовом замке, строя из себя шута, тогда как у него на душе кошки скребли! И все из-за кого? Из-за этой мерзавки, которая даже не соизволила снять трубку! Он уже было приготовился выдать что-нибудь про неожиданно почившую бабушку и преспокойно вернуться домой, но тут из Франкфурта заявился большой начальник «Мерзавка! – повторял про себя Франсуа. – Чем ты занималась все эти выходные, пока я пахал? И с кем? С каким-нибудь вонючим молодым менеджером, ребенок которого так горланит по ночам, что у его жены уже не остается сил на секс?»

– А! – У Франсуа вырвался стон.

– Что с тобой? Тебе плохо?

– Все в порядке… Можешь сделать потише?

Франсуа закрыл глаза. С тех пор как он имел несчастье впустить в их постель Бриса и Кзавье, Мод строила из себя оскорбленную невинность! До чего же женщины сложные создания, с ума сойти можно! Он почувствовал, что его член твердеет. Ему хотелось заняться сексом! Сидевший рядом Варле по-прежнему нес какую-то чепуху. Франсуа незаметно расправил пиджак, желая скрыть вздувшийся в паху бугорок. Быстрее! Моя Мод! В мыслях он уже проваливался в самую глубину ее лона… Он надавил ногой на коврик, словно это была педаль газа.

Было уже восемь вечера, когда Варле привез его на улицу Принцессы. Франсуа недовольно нахмурил брови: почтовый ящик был переполнен. Мод не открывала его. Недовольство Франсуа усилилось, когда он констатировал, что жены нет дома. За кого она себя принимает? За шлюшку из ДОЖ?[38]Ярую феминистку? К ноге! Так и быть, сегодня я устрою тебе праздник!

«Черт знает что!» – яростно взорвался Франсуа. Мало того что она не приготовила ужин, так еще и в холодильнике шаром покати! Я этого так не оставлю! Эгоистка! Франсуа задыхался от бешенства. «В чем мать родила! Ты будешь мне готовить в чем мать родила!» – орал он. Пару минут спустя он рухнул на кровать и заснул.

Разбудило его ощущение пустоты рядом с ним. Будильник показывал 2:07. У него неожиданно резануло в животе. Боль была обжигающей, похожей на ту, что на десятую долю секунды опережает сообщение какой-нибудь дурной новости. Сердце готово было вырваться у него из груди.

Франсуа отыскал на кухне кусочек сыра и четверть багета, завалявшегося в полиэтиленовом пакете. Хлеб был словно из резины. Сыр вонял. Но он был голоден. Около четырех утра его озарило: надо позвонить этой девке, Мари. Франсуа лихорадочно взялся искать ее телефон. Но ее фамилии он не знал. Он вдруг с ужасом понял, что далеко не все контролировал в жизни своей жены. Он бросился к платяному шкафу. Одежда Мод висела на плечиках. Он подошел к комоду и увидел ее аккуратно сложенные свитера и белье. Это его успокоило. Что за глупость! Как ему могло прийти в голову, что Мод его бросила? Она так нуждалась в нем! Ну где же ты? Он прошелся по квартире. В ванной засохшая зубная паста оставила на раковине толстую полосу. Франсуа взглянул на себя в зеркало. «Ну где же ты?» – спросил он свое отражение. Он бесцельно слонялся по комнатам, сначала в одном направлении, затем в другом. После чего в третий раз прослушал автоответчик Звук собственного голоса заставил его подпрыгнуть. Сообщения, оставленные им, были нетерпеливыми и сумбурными. Франсуа отметил, что друзья звонили ему нечасто. Но, кстати, как давно?