Вальпургиева ночь - Анастасия Завозова

Готфрид сосредоточенно кивал, все больше и больше загораясь идеей ознакомиться с национальными русскими традициями. Наконец он принял надлежащее положение, загреб для верности побольше капустки, выдохнул так, что чуть не повалил все крынки на столе, и…

Опрокинув стопарик, Готфрид закашлялся, выпучив глаза и жалко давясь капустой. Я чуть не прослезилась, глядя на то, как дядька старательно жует, одновременно вращая резко увеличившимися в размерах глазами. Я услужливо пододвинула чуваку колбаску, в которую тот вцепился, как утопающий в спасательный круг.

Я выжидательно глядела на Готфрида и ждала первой реакции. Наконец мужик дожевал колбасу, икнул и выдохнул:

— Хршо-о, етишкин хрен! А теперь — сказку!

Я бухнулась головой об стол. Вот зануда, пристал хуже банного листа к заднице! Готфрид тем временем, действуя весьма проворно, налил себе еще, кажется клюквенной, ловко хряпнул и вытер слезы…

— Ну?

— Сказку? Хорошо, будет тебе сказка! — Я еще раз поскребла репу и решительно начала: — Значит так, в некотором царстве, в некотором государстве…

— Ой, не надо!

— Ладно, ладно, не нервничай…

Еще стакан, и Готфриду можно будет уже не наливать. Глаза у дядьки постепенно стекленели, и уже недалек был тот час, когда чувак припечатает своим высокородным лбом столешницу и захрапит.

— Сказку-у…— вяло, но настырно тянул из последних сил Готфрид, перекапывая кубком капусту.

Ладно, в таком состоянии мужика успокоят просто звуки человеческой речи, не важно, что эти самые звуки будут означать. В принципе, я могу даже выдать сводку погоды, Готфрид и протестовать не будет. Однако развезло его хорошо-о! С двух-то рюмок…

Видя, что Готфрид еще старательно фокусирует на мне меняющие место прописки глазенки, я бойко затараторила:

— Ну слушай! Пошли как-то ПьерБезухов и Андрей Болконский на бал. Ну, оттянулись как следует, после бала вообще пошли колбаситься по полной по всем злачным местам… В общем, вечер удался! Наутро просыпаются в стоге сена вниз головами, кое-как вылезают оттуда, оглядываются — а вокру-уг!.. Такое творится! Бородинское сражение, наши ломят, французов дубасят по-черному, Кутузов на коне мается, чего-то там кряхтит… Пыль, грохот, вопли, в общем, полный облом и умора, то есть Содом и Гоморра! Ну, Пьер очки трет дрожащими руками, лепечет: «Ne comprends pas!», то есть: «Братва, не въеду, в чем телега и кто ее накатил!», а Андрей Болконский нервно так соломинку кусает, озирается и бормочет: «Не фига себе сходили на Спилберга…»

Готфрид застонал и уронил себя рядом с капустой. Я облегченно вздохнула.

Нейтрализовав милашку Готфрида, я резво стащила свою тушку с лавки и поскакала к двери. Надо проверить, как там Мишка…

Проверить я ничего не успела. От мощного тычка дверь упала в обморок прямо передо мной, а на пороге возникла девица, чьи размеры и общая богатырская стать могли запросто победить в конкурсе «Мисс Геракакла». За ней плелись два мужика, запаянные с ног до головы в железо, таща на руках нечто, перепеленутое круче мумии Тутанхамона. Нечто со вкусом материлось, перемежая прочувствованный спич вытьем. Я разглядела, что до катастрофы мумия была мужиком, к тому же отнюдь не дистрофичного телосложения. Ребята в железном трико поработали на славу — примотали мумику уши к коленкам. Из одной коленки, кстати, текла кровь.

— Ты кто? — вопросила местная нимфа гулким голосом. — Где Готфрид?

Изобразив ребенка-дауненка, я ткнула пальчиком себе за спину. Девица протопотала к столу и завопила:

— Матерь Божья! Этот придурок уже в царстве небесном?

— Нет, нет, что вы! — залепетала я. — Просто… он выпил лишнего!

— Понятно! — Девица уперла руки в боки и попинала Готфрида носком сапога в ляжку. Тот пьяно захихикал и сполз под стол, где свернулся в клубочек и переливчато захрапел.

Девуля-красотуля перевела на меня немного растерянный взгляд. Я развела ручонками, стараясь выглядеть естественно и распространять вокруг себя ощущение комфорта и сухости:

— Стресс…

Нимфа хлопнулась на лавку, уверенной рукой налила себе высокоградусной и ловко тяпнула. Я была в восхищении! Гарна дивчина со вкусом занюхала рукавом, пододвинулась ко мне поближе и заговорщицким тоном пробасила:

— А чего ты в мужской одежде?

В этом плане женщин не проведешь! Я ласточкой подлетела к этой прародительнице мисс Марпл и начала плести первую попавшуюся чушь. Мол, я бедная, несчастная, но очень благородная мышь сбежала из дома с красавцем-хахалем, который, конечно, обещал жениться, но бросил на первом постоялом дворе, предпочтя мне мои сбережения и дочку трактирщика. Короче, денег нету, домой возвращаться стыдно — папа без слов надает по попу до состояния полной комы… Вот, переоделась скоморохом, зарабатываю себе на хлеб…

Клотильда (подозреваю, что это все-таки была она) расчувствовалась, зашмыгала носом и трубно высморкалась, да так, что крынки содрогнулись.

— Бедная! — прогнусавила она. — Ну ничего, я тебе помогу. Можешь оставаться тут сколько хочешь, я велю, чтоб тебе приготовили комнату… Только вот разберусь кое с кем! — И она грозно глянула на перевязанную матерящуюся тушку.

Тушка сникла и прогундела:

— Ногу перевяжите, хрен вам в рыло!

— Заткните его, мальчики! — поморщилась Клотильда.

Кто-то из стражников услужливо тюкнул матюгальщику шлемом по темечку. Тот послушно примолк.

Тут и до меня стало доходить, что случилось что-то неладное. Ой, завали меня корыто, эта компания вывалилась из северного крыла! Мишка!.. Я ломанулась к двери.

— Куда ты? — вскинулась Клотильда.

— Там… монах был! — пролепетала я. — Мы с ним вместе…

— Это девчонка-то рыжая? — гыгыкнул один из железных братков. — Да они вместе с пажом в окно вылетели! Небось, улепетывают сейчас куда подальше…

— Что за девчонка? — насупилась Клотильда. Но я ее не слышала. Подлетев к стражнику и схватив его за железный костюмчик, я завопила:

— Что? Что с ней?!

Стражник оторопел от моей африканской прыти и, старательно отжимая мои мощные пальчики, мявшие его железную тельняшку круче плоскогубцев, завопил:

— Да что с ними станется! Там же сено прямо под окнами… говорю тебе — убежали куда подальше!

— Что за девчонка? — капризничала арийская красотка. — Что она делала в комнате Виталиса?

Убедившись, что Мишка вроде как жива, я профессионально развесила еще одну байку. Мол, то не обычная девица, а единокровная сестра этого самого Виталиса. Соскучилась по брату, то, се, не знала, как повидать кровиночку, вот и упала мне на хвост…

Услышав, что на прелести Виталиса никто и не думал покушаться, Клотильда успокоилась и повернулась к стражникам: