22 июня… О чём предупреждала советская военная разведка. «Наступающей ночью будет решение, это решение – война» - Михаил Алексеевич Алексеев

и прочее. Я вижу — идет какое-то стратегическое рассредоточение войск с целью развертывания. Но и тогда даже я не считал, что это уже война. Во-первых, так не вырисовывалось, конечно, как мы сейчас видим. О плане «Барбаросса». Я не знаю, кто, когда о нем узнал. Я лично о нем услышал в 1945 году.

Отдельные элементы этого плана — они, конечно, проскальзывали к нам. Мне как-то Николай Григорьевич показывал какой-то документ, на котором я расписался. Там была и подпись Тимошенко (Павленко [главный редактор «Военно-исторического журнала», генерал-лейтенант]: «— Тимошенко, ваша, Берия и Абакумова»). А больше нет никакого документа. И, конечно, там не говорилось о «Барбаросса» и о том, какие стратегические стрелы направлены на юг, на Москву и на Ленинград»146.

О письме Гитлера Сталину говорил и маршал Советского Союза Д.Т. Язов в конце 2003 года в Волгограде, где проходила Международная научно-практическая конференция, посвященная 60-летию Победы в Великой Отечественной войне147.

В пользу версии о подлинности письма говорят три факта:

указанное количество германских дивизий — 80 единиц — близкое к действительному — 71148), развернутых на границе с Советским Союзом;

названные сроки, якобы, начала обратной переброски войск на Запад — 15–20 июня;

наличие в Директиве Военным советам ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО от 21.06. следующего пункта — «2. Задача наших войск — не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения».

Насколько искренен был Гитлер? Может быть, он ошибочно считал, что все еще можно изменить («максимально уплотненный график движения эшелонов» должен был начаться только 22 мая)? Хотя к этому моменту фюрер уже начинает становиться заложником ситуации. Ведь не зря он пишет: «убедительнейшим образом прошу Вас не поддаваться ни на какие провокации, которые могут иметь место со стороны моих забывших долг генералов».

О способе доставки письма существует следующая версия: 15 мая 1941 г. германский внерейсовый самолет Ю-52 совершенно беспрепятственно был пропущен через государственную границу и совершил перелет по советской территории через Белосток, Минск, Смоленск в Москву. Никаких мер к прекращению его полета со стороны органов ПВО принято не было. «Этот полет был совмещен с доставкой в СССР одного из последних самолетов Ю-52, закупленных у Германии. И именно этим самолетом в Москву было доставлено письмо Гитлера Сталину, датированное 14 мая 1941 г., о чем косвенно свидетельствуют слова фюрера из этого послания: «Прошу извинить меня за тот способ, который я выбрал для скорейшей доставки этого письма Вам»149.

Таким образом, если допустить, что послание Гитлера не являлось блестящей фальсификацией, то не следует исключать, что предложение германского посла о направлении Сталиным личного письма Гитлеру было воспринято и реализовано в кратчайшие сроки (сразу же после встречи Шуленбурга с Деканозовым 9 мая или, может быть, и после первой встречи 5 мая двух послов, предупредив предложение Шуленбурга об обмене письмами), равным образом не заставил себя ждать и ответ из Берлина.

Как бы в подтверждение своих намерений на развитие советско-германских отношений, советское правительство после закрытия дипломатических представительств стран, оккупированных Германией, сообщило 15 мая Берлину, что это могло бы «обеспечить германские потребности в сырье и продуктах в пределах [еще] больших, чем было обусловлено договором от 10 января 1941 г., по сути дела, игнорируя начатый к этому времени немецкой стороной откровенный саботаж взятых ею на себя обязательств по поставкам в СССР. Из советской прессы исчезло все, что Берлин мог квалифицировать как проявление недружественной позиции в отношении Германии150.

15 мая 1941 года военно-морской атташе при посольстве СССР в Германии капитан первого ранга М.А. Воронцов направляет из Берлина доклад в Разведывательное управление Главного морского штаба ВМФ (судя по всему, поступил 26 мая), в которой отмечает, что Германия пытается «видимой угрозой вторжения добиться от СССР некоторых уступок экономического порядка»:

«… Мой вывод из всего изложенного следующий: 1) Германия, увязнув в войне с Англией боится растущей мощи Союза и всё возрастающей симпатии к Союзу не только народа покорённых стран, но и самой Германии. 2) Германия очень сильно насторожилась после всех внешнеполитических мероприятий, которые Союз осуществил в последние месяцы (Заявление болгарскому правительству, совместное Советско-Турецкое коммюнике, договор о дружбе с Югославией, ответ венгерскому правительству и пакт о нейтралитете с Японией). 3) В то время как в СССР день за днём осуществляется построение коммунистического общества, привлекающее к себе взоры трудящихся всего мира, здесь в Германии день ото дня всё хуже и хуже становится положение трудящихся. Ненависть порабощённых народов занятых стран к германским правителям разрастается ежечасно и они сейчас все взоры обращают туда, где стоит оплот мира во всем мире. Учитывая эти симпатии, немецкие руководители все силы своей тайной пропаганды бросили на то, чтобы провокационными слухами убить в народах веру и любовь к СССР. 4) Не надеясь на верность старых солдат, немцы посылают на восток молодых солдат, чьё мировоззрение сформировалось в н. соц. период. 5) Я знаю, что час решающих схваток будет, но сейчас при данной политической и военной ситуации в Германии, возможность её вторжения в СССР по крайней мере до окончания войны с Англией исключена. 6) Германия тайно ведёт против СССР «войну нервов», пытаясь видимой угрозой вторжения добиться от СССР некоторых уступок экономического порядка (выделено мной. — М.А.), а именно неограниченного ввоза в Германию продуктов питания. 7) Но окончательно ясно одно, что СССР при всех комбинациях соседа должен быть во всеоружии.

Примечание: Данное письмо базируется на сообщениях наших сограждан, которые лично слышали высказывания немцев в различных вариантах и причем примерно в 8-ми совершенно различных районов страны из чего я заключаю, что делом распространения слухов занимается солидный государственный центр.

«Ш[варц]». 15.05.41 г.».

Германскому посольству в СССР полагалось работать в обычном режиме, а его персоналу проявлять полнейшее спокойствие. Но на деле обеспечить это оказалось непросто, что вызывало возмущение как в Берлине, так и у германских военно-дипломатических представителей в советской столице.

О состоянии внутренней обстановки в посольстве докладывал в Берлин 15 мая военный атташе Кёстринг, вернувшийся из столицы Германии 12 мая 1941 года. «С солдатской прямотой, не стесняясь в выражениях, он докладывал 15 мая (ряд выражений в письме ввиду их нецензурности нами смягчены). «Но с двумя вещами, происходящими в посольстве, я не могу смириться и не могу сдержаться, чтобы ясно не высказать свое мнение на этот счет… Происходящее наверняка имеет своим следствием возникновение здесь слухов… Одно из этих явлений я бы назвал бегством ценностей. Как я смог установить, за последние недели в Германию в целях «спасения» было отправлено неимоверное