Homo commy, или Секретный проект - Игорь Харичев

На лестнице между вторым и третьим этажом он позвонил другому своему подопечному.

– Как ваши дела? – строго спросил он.

– Хорошо.

– Где вы сейчас?

– В районе. Еду на встречу с избирателями.

– Нам надо увидеться. Когда вернетесь в город?

– Наверно, в десять.

– Встретимся в одиннадцать. Там, где обычно.

– Юрий Иванович, – раздалось из трубки. – У меня почти уже кончилось то, что вы мне давали. Ну… то, что вы мне дали.

– Понял. Хорошо, снимем эту проблему.

Работа с главным подопечным началась в восемь.

Григорий выгнал всех – только он и Мельниченко. Смотрели видеозапись. Григорий ровным голосом отмечал ошибки, упущения. Подопечный ерзал в кресле, хмурился, но молчал. Кивал головой. Потом начался тренинг. Мельниченко выступал, пересказывал программу, отвечал на вопросы. Теперь он делал это куда охотнее, чем прежде. Урок подействовал.

В половине одиннадцатого Григорий подвел черту.

– Все. Езжайте отдыхать.

Мельниченко настолько измотался, что забыл выпить виски. Срочно отбыл домой. Григорий спустился на второй этаж, проследовал в кабинет. Сейф не стал упрямиться, выдал нужную сумму рублей. Проверив электронную почту, Григорий начал собираться. Пора было ехать на встречу со вторым своим подопечным.

«Макдональдс» в очередной раз принял их. Несмотря на поздний час, народу было много. Молодежь наслаждалась ширпотребной американской кухней, пряталась от промозглого ветра.

Григорий приглядывался к тому, кого втянул в предвыборную гонку. Что-то новое появилось в Кузьмине – взгляд обрел уверенность, и сам он держался по-другому, чем прежде. Сам купил на двоих быстрой заморской еды. Подивил изрядно. Разумеется, деньги у Кузьмина были его, Григория. Все равно, такого он не ожидал.

– Я вас поздравляю, – сказал Григорий, когда подопечный устроился напротив. – Последний соцопрос показал, что вы поднялись на три позиции. Теперь вы пятый.

– Спасибо. – Его победная улыбка была усталой.

– Послезавтра привезут новые листовки. Ваша и еще одна. Сказка. Вы ее осторожно распространяйте. Если что, вы к ней отношения не имеете, кто выпустил, не знаете.

– Хорошо.

– То, что вы просили, я принес. Будем уходить, возьмите пакет.

– Я вам расписки принес. Отчет за использованные средства.

– Давайте сюда. – Он поскорее сунул стопку бумаг в боковой карман. Эти листки несли опасность. Их следовало уничтожить. Если бы он доверял Кузьмину, то не стал бы связываться с подобной писаниной.

– Юрий Иванович. – Озабоченное выражение приклеилось к лицу подопечного. – Я для штаба компьютер приобрел. Не новый, чтобы подешевле. Это ничего?

– Ничего.

– Там расписка бывшего владельца. Ну, что деньги за компьютер получены. Чтобы вы знали.

– Учту. Как ваши выступления перед избирателями? Получается?

– Да. Получается. Хорошо слушают. Вопросы задают.

– Материалы, которые я вам давал, используете?

– Да. Творчески использую.

Прибавка «творчески» не понравилась Григорию.

– Отсебятиной заниматься не рекомендую. Себе хуже сделаете.

– Понимаете… – вскинулся Кузьмин, – у вас не на все вопросы были ответы. Меня вот, к примеру, сегодня спросили насчет Америки. Мол, теперь мы пытаемся налаживать нормальные отношения с ней. Но США по-прежнему империалисты. Ирак по этой причине захватили, другие страны. И вот меня спросили: А вы, товарищ Кузьмин, в свете всего этого одобряете дружбу с Америкой? Я сказал, что ради сохранения мира надо поддерживать с Америкой хорошие отношения. Разве я неправильно ответил?

– Правильно, – вынужден был согласиться Григорий. – В отдельных случаях можете импровизировать. Но в целом не рекомендую отходить от моих установок. Там, в пакете, есть три новых записки. Вызубрите их. – Григорий запустил в рот очередной обжаренный в сухарях кусочек курицы. «Макчикен» представлял то немногое, что здесь можно было есть. – Да, учтите: в субботнем номере городской газеты выйдет статья, посвященная вам. Это в рамках бесплатных публикаций.

– Хорошо. Спасибо. Жаль, что я не видел текст заранее.

– В этом нет необходимости. Его классный журналист готовил.

Григорий собрался доесть несколько оставшихся макчикенов, и тут Кузьмин глянул на него каким-то странным, светящимся взором.

– Юрий Иванович, вы, как я понимаю, вы не верите в коммунистические идеалы?

– Не верю, – с легкостью признался Григорий. – А как в них верить, если они не дали положительного результата ни в СССР, ни в Северной Корее, ни на Кубе. А Китай бурно развивается только потому, что допустили частную собственность. То есть частично отошли от коммунистических идеалов.

Лицо подопечного обрело грустный оттенок.

– А ведь это светлые идеалы. Вы не можете это не признать. Я не сомневаюсь, что за этими идеалами будущее. Отрицательный опыт СССР и других стран ничего не доказывает.

– Как раз доказывает, – оживился Григорий. – Пока люди таковы, каковы они есть, мы будем всякий раз получать СССР. Квасов – лучшее тому подтверждение. А может быть, и Северную Корею. Это – что вам больше нравится.

Анатолий Николаевич еще более помрачнел.

– По-вашему, порядочных людей нет?

Григорий скривился.

– Может и есть два-три человека. Ну пусть тысяча. На Россию их не хватит. А остальные… – Григория небрежно махнул рукой. – Там вопрос только в цене, за которую они продадутся. Или продадут. Такова человеческая природа. И в то, что люди изменятся, лично я не верю. – Тут он прощающе усмехнулся. – Но сами по себе коммунистические идеалы прекрасны. Как некая несбыточная мечта. Влекущая к себе, но недостижимая.

Он видел, что Кузьмин ему не поверил.

«Не верю», – подумал Анатолий Николаевич.

Что ж, необходимые слова были сказаны, чизбургеры и макчикены – съедены. Ничто больше не удерживало их рядом. Забрав пухлый пакет, Анатолий Николаевич направился домой. Он шел пешком, потому что давно отпустил Петра. Потом засомневался – нужно ли рисковать, обладая такой суммой? Мало ли что может случиться. Поймал машину, объяснил, куда ехать.

– Сколько дашь? – деловито спросил водитель.

– Пятьдесят.

– Сто двадцать.

– Ты что, сдурел? Ехать недалеко, а ты – сто двадцать!

– А время какое? Полночь скоро.

– Ну и что? Семьдесят.

Поразмышляв, упрямый водитель буркнул:

– Садись.

Мотор принялся крутить колеса. Движение началось.