Ветеран особого подразделения - Валерий Рощин

— Ну что, господа военно-диверсионные туристы, готовы? — наведался ближе к вечеру Станислав.

— Смотря к чему, — недовольно прогудел Матвеев. — Ежели опять дыхалку рвать на стадионе, то…

— Нет, Сергей Павлович, стадиона больше не будет. Меня интересует готовность к операции.

Мужчины молчали.

— Стало быть, готовы, — усмехнулся фээсбэшник. — Тогда вот что… в кормовом отсеке подлодки вам предстоит просидеть семь часов — прочистите как следует ваши кишечники, а через двадцать минут спускайтесь вниз…

— Заботливые, мать вашу! — поплелся прапорщик первым выполнять «указание».

Спустя полчаса небольшой автобус и УАЗ с вооруженной охраной выехали с базы. Преодолев полторы сотни километров, свернули с дороги и поплелись по проселку вдоль берега.

— Где? — стоя рядом с водителем, спросил Анатолий Яковлевич одного из своих помощников.

— В пятистах метрах западнее устья Самура.

Отыскав нужное место, остановились на пустынном берегу, выключили габариты с фарами. Сумерки постепенно сгущались, однако до наступления полной темноты оставалось не менее получаса.

В салоне автобуса с зашторенными окнами включили свет; Дядка Черномор и два пловца принялись с помощью шампуня надевать на спецназовцев гидрокостюмы с «вантусовым эффектом» подкладки, исключающей переохлаждение.

— Теперь по сто грамм на дорожку, — подошел к готовым бойцам подполковник. Усевшись на сиденье, раскрыл кейс, вынул пластиковую бутыль с прозрачной жидкостью и завернутые в целлофан бутерброды с черной икрой. Раздав всем шестерым (два инструктора готовились отправиться в путешествие в носовой кабине «Тритона») по стаканчику, разлил равные порции со словами:

— Водичка теплая — двадцать три градуса, но бултыхаться в ней семь часов — не шутка. Поэтому нужны калории. Ну, за удачу, друзья мои!

В пластиковой бутылке оказался чистейший спирт. Маханув его и закусив бутербродами, профессиональные пловцы подхватили резиновые мешки с тяжелыми контейнерами, спецназовцы взяли такие же мешки с вещами, оружием и снаряжением. Выбравшись из автобуса и, попрощавшись с руководством, направились к полоске мокрого от накатывавших волн песка. Зайдя по колено в воду, дружно остановились, водрузили на ноги ласты, ополоснули маски, приготовили фонари.

И спустя полминуты исчезли в темнеющем море…

* * *

До поселения на секретной базе Каспийска, лишь двоим из четверых доводилось пользоваться аквалангами. Куценко в бытность службы в батальоне морской пехоты изредка баловался подводной охотой с компанией местных военачальников. Вторым счастливчиком был Супрун, бравший напрокат аппараты во время отдыха с семьей на побережье. Для Сереброва и Матвеева это погружение стало вторым после вчерашнего тренировочного заплыва в бухте.

Сегодня все выглядело иначе и во сто крат сложнее: неспокойное по сравнению с тихой бухтой море; жуткая темень, рассекаемая лучами шести фонарей; лежащая где-то на дне подлодка, которую надо найти и которая потащит их в глубь пугающей бездны. И набитые амуницией тяжелые водонепроницаемые мешки, завязанные таким образом, чтобы внутри остался воздух для создания нейтральной плавучести. Однако «багаж» все одно мешал плыть, а вес его оставался приличным. Из-за этого обстоятельства Анатолий Яковлевич в последний момент распорядился не надевать поверх гидрокостюмов грузовых поясов…

Один из опытных пловцов вел за собой остальных; другой, отставая на полкорпуса от Палыча, плыл последним. Перед погружением Черномор предупредил: «Тритон» лежит в двухстах метрах от берега на небольшой глубине. И эти двести метров сегодня казались куда большим расстоянием, чем вчерашние триста…

Наконец луч лидера выхватил из темной мути знакомые очертания горбатой спины десятиметровой подлодки. Пловец подал знак, и спецназовцы устремились к кормовой кабине. Сообща открыли два люка; оставили сверху поклажу и попарно спустились вниз. Разместившись на сиденьях, подключились к бортовой дыхательной системе. Приняли от пловцов мешки, уложили их рядом и задраили крышки обоих люков.

С минуту сидели в кромешной тьме, а когда загорелись лампы дежурного освещения, осмотрелись — в этой тесной могиле под толщей воды предстояло провести треть суток.

Скоро лодка качнулась раз, другой… Путешествие в неизвестность началось.

Движение внутри замкнутого пространства почти не ощущалось и только из-за переборки, отделявшей кормовую кабину от электромоторного отсека, доносился слабый гул…

* * *

Благодаря новизне ощущений, первые два часа для Аркадия пролетели быстро. Плотно прилегающий к телу гидрокостюм с пористой поролоновой подкладкой не позволял воде циркулировать и отнимать тепло. Задница от жестких сидений не изнывала, потому как грузового пояса не было, а воздушная прослойка в складках костюма и в порах подкладки создавала положительную плавучесть — Сереброва тянуло вверх, и голова не упиралась в крышку люка только благодаря привязному ремню. Конечно, неподвижное пребывание в этой клетушке удовольствия не доставляло, но клаустрофобией, вроде, не страдал — можно и потерпеть. В крайнем случае, протяни руку — открой клапан выравнивания давления, затем крутани вентиль замка и выбирайся наружу. Делов-то…

Супруном находился рядом и тоже чувствовал себя нормально. Встречаясь взглядом с другом, он поднимал вверх большой палец — дескать, все путем и настроение как у новорожденного головастика. Сквозь отверстие в разделительной переборке было видно затылки Борьки и Палыча. Куценко сидел спокойно, а пожилой Матвеев поначалу крутил башкой и нервничал, потом затих. Смирился.

Вторая пара часов отличалась от первой: свежесть впечатлений сменилась томительным ожиданием. Тяжелее всего далась третья четверть путешествия — мужчины ощутили усталость. Нет, не ту усталость, что наступает от физического перенапряжения, а усталость мышц и суставов. Крохотная неудобная кабинка не дозволяла распрямить колен и вытянуть ноги. И это многократно усиливало желание поскорее открыть люки и вырваться на свободу.

Матвеев в такие моменты опять крутился, нервничал. Несколько раз он оглядывался, и командир замечал в тусклом свете дежурного освещения его затравленный взгляд, с красноречивыми безмолвными вопросами: за что же это мне на старости лет? И когда же все это кончиться?! На исходе шестого часа Аркадий просунул в отверстие руку, тронул его за плечо и показал сначала на запястье, потом поднял вверх два пальца: потерпи мол, приятель, осталась пара часов…

Последний отрезок заточения Серебров и сам еле выдержал. Порой так и хотелось плюнуть на все и выскочить наружу — к свежему воздуху, к пространству. К свободе!

Перетерпел. Заставил себя перетерпеть. Ведь отматывая пленку назад, получалось, что именно он ездил по югу страны в поисках друзей и уговаривал принять участие в авантюре. Сам и заварил эту чертову кашу!

Об окончании подводного путешествия «Тритона» они догадались по двум легким толчкам — лодка легла на дно.